- Спасибо за помощь, Эдуард Юрьевич, надеюсь, если понадобится, вы не откажетесь посетить нас еще раз…
Он схватил ее руку и держал, мне показалось, целую вечность, а она не отнимала, и, видимо, его пожатие было ей противным, хотя, по всем признакам, рука его должна быть холодной и скользкой. Мне он на прощанье только кивнул - коротко и сухо - кажется, я ему тоже не приглянулся.
Когда дверь за МНСом закрылась, Сушко расхохоталась:
- Ух, вы злой, Агеев! У вас там все такие?
- Я самый свирепый!
Галина Васильевна бегло просмотрела протокол допроса свидетеля.
- Итак, как я и предполагала, третий был. Ксения Борисовна его не заметила, потому что он стоял в тени дерева, а у потерпевшего, насколько я поняла, вы спросить не догадались.
- Не успел, Галина Васильевна, так будет точнее и…
- И не так болезненно для вашего самолюбия… Давайте прикинем, что дают для розыска новые сведения.
- Примет, кроме самых общих, свидетель не сообщил, а что причиной ссоры с красоткой была ревность, мы предполагали и раньше.
- Да, но мы не знали, что повод для ревности был таким жгучим и обнаженным. Одно дело - догадываться, подозревать в измене, совсем другое - воочию убедиться, что тебе предпочли другого. Сильнейший удар по психике, стрессовое состояние… Теперь можно понять ту ярость, с которой преступник набрасывался на свою бывшую подружку… Что же вы молчите, Дмитрий Дмитриевич, спорьте, если не согласны.
- Все правильно, Галина Васильевна, - улыбнулся я ее нетерпеливости. - Как говорят шахматисты, ход ваших мыслей вполне корректен. А молчу я вот о чем. С самого начала мне было непонятно, зачем преступник залез в кусты, что он там делал. Теперь ситуация проясняется. Третий провожал девушку и должен был возвращаться той же дорогой. В открытую преступник напасть на соперника не решился - тот был выше и сильнее. Вот он и подстерегал его в кустах!
- И таксист принял на себя удар, предназначавшийся другому, - подхватила Сушко. - И тот, другой, которому фактически спас жизнь Миша Носков, тоже затаился, тоже не желает помочь следствию. Нет, это просто возмутительно!
Я невольно залюбовался следователем Сушко. Вот сейчас она была сама собой - порывистой, пылкой, увлекающейся. А та чопорная строгость, которую ода на себя напускает, совсем ей не подходит. Галина Васильевна перехватила мой недостаточно почтительный, выходящий за рамки служебной субординации взгляд и смущенно опустила голову. Мочки ее маленьких ушей запылали рябиновым цветом.
- У вас все, товарищ Агеев? - спросила она, не поднимая глаз.
Уходить не хотелось, и я очень кстати вспомнил о фотографий Валеркиной девушки.
Сушко рассматривала снимок внимательно и придирчиво - чисто по-женски.
- Примерно такой я ее и представляла. Взбалмошная, капризная, развязная. И красивая… Из-за такой можно потерять голову.
- Даже в наш рассудочный век?
- Даже в наш. Не все же такие рационалисты, как… - Не закончив фразы, она впилась взглядом в левый нижний край снимка. - Дмитрий Дмитриевич, смотрите! Что это?