Невыносимо долгое молчание у него в наушниках, файл закончился. Ларс поднялся, собрался с мыслями и записал на стену то, что только что услышал. В тот вечер он работал до глубокой ночи. Отдельные кусочки мозаики начали, наконец, становиться на места.
На рассвете его разбудил телефонный звонок. Гунилла хотела встретиться.
Оглядев себя в зеркале ванной, Ларс нашел имидж, который должен был сработать. С таблетками проявил осторожность — все же он присутствовал при смерти ее брата… Нужно показать, что это немного выбило его из колеи.
— Как это случилось?
Она стиснула руки на коленях. Было тепло, двадцать пять градусов в тени. Они сидели на открытой веранде ресторана на площади Эстермальмсторг, Гунилла — неестественно прямо, словно готовясь услышать нечто очень для себя мучительное. Ларс опустил глаза, посмотрел в стол, затем снова на начальницу.
— Мы приехали туда, беседу вел Эрик… и внезапно он упал.
Ветерок пронесся по площади, не давая прохлады.
— Как?
— Это важно?
— Зачем бы я тогда стала спрашивать?
Ларс начал:
— Он сказал, что плохо видит. Одна рука у него начала дрожать. Он произнес что-то бессвязное, а потом упал.
— Что он сказал?
— Я не расслышал.
— Что ты сделал?
— Я подбежал к нему, пощупал пульс.
— И что?
— Он был еще жив, я вызвал «Скорую».