Постигающий тайну

Раньше Геннадий возмутился бы. И даже, если по интеллигентности своей не стал бы скандалить, то ощутил бы внутри обиду, ибо остро переживал социальную несправедливость, присущую российской жизни, когда нет единых правил для всех: вышестоящим, а также богатым, позволено едва ли не все, в то время как обычные граждане вынуждены терпеть произвол и унижение. Но после начала общения с Владычицей Инессой в нем многое изменилось. Он стал ощущать внутреннюю связь с некоей глубинной основной, с чем-то великим, лежащим за пределами сущего. Объяснить, или даже просто описать словами свой новый опыт пока не мог, и пользовался метафорами типа переживания «истины» внутри себя. Но как следствие он чувствовал и собственную силу, и независимость. И оттого знал, что его невозможно унизить. Просто невозможно и все. Страх, возмущение и обиды тоже посещали его все реже. Эмоциональные реакции уступали место спокойной уверенности, основанной на его связи с бесконечным и понимании закономерностей бренного мира. Точнее, это относилось в первую очередь к отрицательным эмоциям. Положительных эмоций, наоборот, прибавилось. Постоянными спутниками его традиционной вежливости стали терпимость и доброжелательность. Вот и сейчас он без агрессии, излишних волнений и напряжений, просто обдумывал, как лучше поступить в этой ситуации. Решение подсказал Шнырь.

– А ты, Гена, поговори с ним, как ты умеешь! – хихикнул он с заднего сиденья. – У тебя ведь здорово выходит, когда подсознание активируешь!

Идея показалась Геннадию стоящей и он попробовал сосредоточиться, но через это напрягся и его как бы заклинило – чем больше напрягаешься, тем меньше шансов. Тогда он махнул на это рукой и расслабился, решив, что сумеет нормально поговорить и без участия подсознания. И даже открыл рот, чтобы вступить в дискуссию, когда вдруг ощутил легкий импульс в груди, подобно щелчку тумблера. И все изменилось.

Вместо вежливой просьбы открыть ворота, на охранника обрушился каскад бронебойных матюков, настолько цветастых и увесистых, что на камуфляжной роже мигом прописалась растерянность. Сам Геннадий даже не задумывался, что сказать – речь шла автоматически, сознательно он менял лишь тональность и тему. Так, после первого залпа, он, не теряя в колоритности, смягчил разговор, указав, что сейчас еще без пяти семь, а под конец и в правду вежливо, но настоятельно попросил открыть ворота.

После такого монолога охранника уговаривать не пришлось – он побежал бегом, а потом еще долго прощался с разлюбезной улыбкой.

– Боец! – радостный Типлиил хлопнул Геннадия по плечу, и все громко расхохотались.

Глава IX. Неусыпный бдец

На следующей неделе Геннадию пришлось воспользоваться метро, т.к. деловую встречу назначили на Тверской, а в предыдущий раз он долго искал парковочное место и едва не опоздал. Когда хитромудрые власти вводили платную парковку, восторженные дyрaчки радовались, мол власти молодцы, теперь место всегда найдется. В реальности же вышло иначе – уже через год дефицит парковочных мест вернулся, только теперь за них требовалось еще и платить деньги.

Впрочем, иногда, не в час пик, приятно прогуляться, погрузившись в свои мысли, чего не сделаешь за рулем в городском трафике. Геннадий шел по прохладному подземному переходу между станциями и думал о происходящих с ним изменениях, об истинах Лунной Богини, чудесах и недавно принятом Посвящении.

Сквозной нитью через весь его новый опыт проходило ощущение некой неколебимой основы внутри себя или, если сказать иначе, ощущение связи с чем-то могучим и бесконечным, что воспринималось как светлое и позитивное. В самом начале оно появлялось лишь иногда, в моменты «просветлений» и «вдохновений». Геннадий даже думал, что новое ощущение скоро приестся и уйдет. Но вышло иначе. Со временем оно стало появляться чаще, а потом и вовсе начало присутствовать всегда, как бы в фоновом режиме.

А сегодня оно и вовсе предстало в ином ракурсе: Геннадий ощущал своего рода отделение себя от мира как подчиненной ему части и взамен этого сопричастность чему-то высшему, единству именно с ним, а не с миром. В этом свете мир начинал представляться игрушечным, мультяшным. Точнее, Геннадий почувствовал свободу от него, а сам мир стал восприниматься скорее как анимация или как сон. А вместе со свободой пришло и ощущение способности нарисовать в этой анимации, этом сне любую картинку, которая немедленно материализуется.

Подошел поезд, распахнулись двери, Геннадий шагнул в вагон. Новую способность хотелось как-нибудь попробовать. Для начала Геннадий осмотрелся в вагоне, и ощутил, что он, будто незримый властелин, контролирует все его пространство, как людей, так и материальные предметы. «Что бы такое сделать? Как проверить свое чувство? – размышлял он. – А погашу-ка я на минуту свет!» И когда они въехали в туннель, свет в вагоне действительно погас, только лица отдельных пассажиров освещались серо-голубыми лучами смартфонов и оттого казались синюшными. «А теперь пусть свет зажжется!» – мысленно приказал Геннадий, и снова стало светло.

«Что бы еще сделать?» – думал он. В голову ничего не приходило. На следующей станции, правда, удалось не пустить в вагон пьяную компанию – они и сами не поняли, как это поезд уехал, вдруг захлопнув двери у них перед раскрасневшимися носами. Хотя пьяные его не раздражали. Состояние единства с высшим миром наполняло благостью изнутри, а вместе с блаженным состоянием пришла терпимость и невозмутимость, способность легко понимать и принимать других. А заодно и способность контролировать свое состояние, вполне свободно выбирать свои эмоции. И он выбрал спокойствие и благодушие.

Скоро пришло время выходить. Поднимаясь на эскалаторе, Геннадий вспомнил правило заранее иметь в голове готовую картинку-шаблон реализации того или иного желания, чтобы, когда наступает подобное измененное состояние сознания, вбросить в него шаблон и, таким образом, материализовать. Но подходящей картинки не нашлось, поэтому он ограничился тем, что на выходе купил номер журнала «За рулем», который везде уже исчез из продажи, и принял звонок одного сотрудника, сообщившего о согласии скорректировать расписание в нужном направлении.

В этот раз дневной встречей дело не закончилось. Переговоры, на которые Геннадия в качестве консультанта пригласил хозяин крупной компании, прошли успешно, и для закрепления успеха их решили продолжить вечером в одной из респектабельных бань столицы. Как и в предыдущий раз, хозяин захотел, чтобы Геннадий тоже присутствовал там, наблюдая за его партнерами глазами психолога.

Приехав в баню, Геннадий приготовился к долгому вечеру напряженной работы, когда он, маскируясь под обычного сотрудника, тщательно наблюдает, считывает скрытые сигналы и мотивы, фиксирует попытки манипулирования, а также, используя магическую силу, пытается повлиять на противоположную сторону. Однако если в прошлый раз общение затянулось, то в этот деловая часть закончилась быстро. Окончательно согласовав детали планируемого сотрудничества, бизнесмены слегка выпили и попарились, а затем их партнер засобирался в отель, т.к. на завтрашнее утро у него планировались другие дела. Сам босс, в свою очередь, вызвался его проводить, а Геннадию предложил остаться, если хочет – оплаченного времени еще много, а чтобы добраться потом до дома можно вызывать такси по корпоративной карте. Геннадий принял предложение – отчего бы за счет фирмы не расслабиться в шикарной бане.

Распрощавшись с гостями и начальством, он сходил поплавать в бассейне, а затем снова зашел попариться, но на этот раз не в русскую, а в турецкую баню. По инерции он продолжал тихонько наблюдать за окружающими, считывая информацию. Вон понтовался молодой человек, излишне громко рассказывая своему товарищу, как провел отпуск в Париже и внешней развязностью прикрывая свою неуверенность, вон молча расслаблялся бывалый мужик, всю жизнь отслуживший в органах, и по своим морально-деловым качествам, вероятно, вполне подходящий для «службы» и на противоположной стороне. Вон типичный «белоленточник», наверняка топ-менеджер представительства какой-нибудь западной компании… Сложнее всего было незаметно разглядеть мужика, сидевшего к нему ближе всех. В упор в лицо смотреть не станешь, поэтому Геннадий начал снизу, будто от нечего делать опустив взгляд. Мужик отличался от остальных. Желтые, потрескавшиеся, покоцанные и обломанные ногти на ногах, словно тот умудрился изловчиться и обгрызть их зубами, кривые ноги с толстенными икрами, непропорционально маленькие ступни… Над волосатым пахом нависало огромное, просто гигантское брюхо, которое будто лоснилось, отражая свет тусклых светильников. Пупок торчал наружу, словно его выдавило давлением изнутри. На впалой груди, помимо мужского признака в виде густых волос, располагался и женоподобный, который, в силу своего размера, справедливо было бы назвать «сиськaми», а промеж них свисало солидное распятие на золотой цепи. Еще чуть выше начинались кучерявиться потоки густой бороды.

«Кто бы это мог быть?» – задумался Геннадий.

«Православные поп!» – подсказало бессознательное.

«Правда?» Рассматривать своего соседа боковым зрением он больше не мог, и потому рискнул поднять голову и взглянуть прямо. Однако вместо набалдашника тупого и самодовольного рыла, увидел весьма интеллектуальное лицо с жестким и проницательным взглядом.