Она говорила с наигранным спокойствием.
Следующее сообщение.
Но Майлз отчетливо слышал беспокойство у нее в голосе.
Последовала новая запись, звонок «из кармана». Треск, когда она шла, ее голос, приглушенный тканью. Слова неразборчивы, только жалостливая интонация. Он услышал мужской голос: агрессивный, громкий, высокий, взбешенный, обиженный, мощный…
Запись прервалась. Майлз не понял ни слова, только уловил атмосферу, а она была странной, рваной, переменчивой… угрожающей, неуправляемой.
София и Йенс ехали на такси снежной тихой и блеклой стокгольмской ночью.
– Где ты был? – спросила Софи.
– То тут, то там.
– Почему ты не дал о себе знать?
У Йенса не было ответа.
Такси остановилось у дома Софии на улице Эриксбергсгатан.
На лифте вверх.
София открыла дверь и прошла в гостиную. Там, в шкафу, на верхней полке, за коробкой с зимними перчатками, – деревянный ящичек. Она спустила его вниз, подняла крышку. Старая салфетка, белая и мятая. Номер телефона на ней был написан аккуратным почерком – одним мужчиной, который пообещал Софии ответную услугу.
София набрала немецкий код страны, а затем написанный номер.
После трех гудков трубку взял мужчина, произнеся немецкое «алло».
– Клаус? – спросила она.
–
– Друг из прошлого, – тихо сказала София по-английски.