Оккультные миражи

Захаров понимающе покачал головой, затем протянул трясущуюся руку к чайнику и сделав несколько крупных глотков из длинного носика прошептал:

– А мне кажется вы ошибаетесь, полковник… Я вот возьму сейчас и звездану этим чайником по вашей голове. Как вам мое предложение? Хотя нет господин, полковник…, пожалуй я лучше возьму вас в заложники и вы поможете мне с товарищем выбраться из этого чертовского логова. Как видите и вы, полковник, не всесильны.

– Не мы придумали этот мир, – выдавил Холтоф, сквозь зубы. Не обращая внимания на кровавую слюну, хлопьями падающую ему на грудь. – Мир который по древним учениям делится на белый и черный. На мир света и мир тьмы.

Захаров морщась от боли в груди, покачал головой и тихо сказал:

– Мне жаль вас, полковник. Если наши изловчились травануть вас, да еще в самом логове…, то скорее всего вы обречены. Так вот перед вашей смертушкой, я хочу сказать пару слов о моей стране…, развалинами которой вы так гордитесь. Ошибочка у вас вышла…, можно сказать, что жизнь ваша прожита зря.

– Какая еще ошибочка? – просипел Холтоф. С ненавистью глядя на Игоря.

– В свое время еще господин Дарвин…, любил говаривать:… Выживают всегда не самые сильные…, не самые смелые…, а выживают всегда самые адаптивные.

– К чему все это сказано? – просипел полковник. Глядя на кривую улыбку незванного гостя.

– К тому, полковник, что мой народ всегда был и будет самым адаптивным народом. Зарубите – это себе на носу! Пройдет время и мы поднимем жизненный уровень нашего населения в целом и материальное положение в частности, – выдохнул Захаров. Не обращая никакого внимания на пот заливающий его глаза. – Мой народ решит проблему жилья, обеспечит для наших людей социальную справедливость, а – это значит, что мой народ получит уверенность в завтрашний день. Наш человек будет получать полноценный отдых и достойную заработную плату…, которую конечно надо будет поднимать многократно…

– Звучит как мантра, – криво улыбнувшись, просипел полковник. – Только у вас говорят, что сколько не говори халва, а сладко во рту не станет. Что дальше? Это и будет коммунизмом? А может вы победите алкоголизацию населения, или проституцию?

Захаров покачал головой в знак согласия и с трудом сглотнув слюну задумчиво проговорил:

– Да, проституцию победить нельзя…, в этом я убежден точно. Но наша баба, имея все то, что я только что перечислил, крепко подумает, прежде чем шагнуть на панель. Все, мистер Холтоф! Диспут закончен! Сейчас мы встаем и вы помогаете мне с товарищем покинуть этот гадючник… Даю слово, что я отпущу вас не причинив вреда здоровью, как только вы выведете нас в безопасное место. И мне плевать на чем мы уберемся от сюда…, на машине или на самолете.

– Вы…, вы очень самоуверенный человек, мистер Захаров, – вымученно улыбнувшись, прохрипел Холтоф. – Мне не составит труда убить вас прямо сейчас…, даже не поменяв при этом положения тела.

– Ну, тогда зачем же встало дело? – вздохнув, пробормотал со злостью Захаров. С трудом пытаясь встать на ватные ноги.

Внезапно Холтоф повалился на бок, затем вдруг проворно вскочил со страшным, перекошенным лицом безумца, спазматически воя и корчась от сильнейших болей во всем теле. К своему ужасу и удивлению, Игорь вдруг почувствовал, что стал терять сознание. Еще мгновение и он буквально рухнул к ногам полковника.

Он не знал сколько длилось беспамятство. Очнувшись, Захаров с трудом сел на циновку, затем переведя дыхание, с трудом встал и медленно побрел к двери. Надеясь найти полковника в коридоре. Однако за порогом бетонной комнаты никого не было.

Ничего не понимая, спотыкаясь и падая, он вновь вставал и с отчаянием обреченного, продолжал идти обратно.

– А вот и я, Коля…, уф-ф-ф, – пробормотал он. С трудом опускаясь рядом с товарищем, изо всех сил пытаясь удержать ускользающее сознание. – Извини…, я немного задержался…, встретил старого приятеля, а он гад сбежал. Ну, ничего, Коля, ничего…, сейчас я немного отдышусь и мы с тобой двинем в низ к коллектору. Мне один приятель говорил, что там трубы, прямо в океан выходят…, может по ним и уйдем. Сейчас, Коля, сейчас… Мозги у меня кипят с грудиной…, прямо как в реакторе…, видать действие наркотиков проходит. Не поверишь…, руку левую ношу в кармане, потому что не чувствую ее совсем…, короче пенсионер, да и только. Ты спишь, Коля? Ну, подремай, подремай, нам силушки еще пригодятся. Нам бы сейчас с тобой к какому-нибудь гениальному Парацельсу попасть на прием. Верно, Коля? Или в храм к аскляпиадам, где в молитвах и курение благовоний, после принятия ван, больных укладывали на шкуры диких зверей и усыпляли. Ты хочешь спросить, что было дальше? А дальше им прописывали лечение по предписанию сновидений. Да, да, Николай…, тогда человек верил во всякие чудеса и избавления…, ну, а мы хоть и люди этой эпохи, но тоже готовы с тобой поверить в любую сказку теперь. Верно, Коля? Молчишь? Правильно, береги силы, нам с тобой еще в низ спускаться надо… А с этими адептами…, я тебе так скажу…, мы разберемся. И с ними и с той хреновиной, которую они тут напридумывали. Вон когда зарождался парашютизм…, многие говорили, что человек не сможет перенести воздействий, с которыми связаны прыжки с парашютом. Даже маститые врачи уверяли, что в свободном падении, у человека, из-за больших перегрузок будет останавливаться дыхание. А жизнь доказало другое… Возможности человека не ограничены и мы всегда будем овладевать тем, что еще вчера было не доступным и не понятным для нас.

Ладно, Николай…, хватит рассиживаться, нам еще столько дел надо переделать. Ну, а не получится выход найти…, значит утонем вместе – это лучше чем местную братву развлекать. Сейчас я позову одного приятеля, чтобы помог тебя на спину принять и в путь двинем. Погоди…, я скоро.

С этими словами Захаров с трудом встал и стиснув зубы от нестерпимой боли, шатаясь, с трудом зашагал на широко расставленных ногах к незнакомцу. С которым совсем недавно познакомился, оказавшись в этом коридоре, в самом сердце логова.