Сильный удар колёс при переходе с грунтовки на асфальтированную дорогу отвлёк меня от текущих мыслей. Японский пикап наконец-таки вырулил на шоссе, и с меня сняли закрывающую глаза повязку.
Ух! Я вытер вспотевшее под ней лицо, потёр слезившиеся от пыли глаза и стал осматриваться, пытаясь понять, куда меня везут. Везли обратно в город. Автомобиль затормозил на окраине, я быстро спрыгнул, мне скинули мои вещи, и пикап поехал дальше, вскоре скрывшись за линией горизонта.
Присев на обочину дороги, я вынул из кошмы автомат, передёрнул затвор и убедился, что магазин оказался пуст. Страхуются. Револьвер забрали, автомат старый дали, да ещё и без патронов. Молодцы! Зло сплюнув, я выругался и, подхватив вещи, отправился в караван-сарай.
— Ну что, хозяин, сдал меня, как стеклотару, а? — обратился я к его владельцу, как только перешагнул порог сего богоугодного заведения.
Хозяин караван-сарая понял меня превратно и схватился за нож. Двое его работников тоже напряглись и похватали попавшиеся колюще-режущие предметы. Гм! Скинув кошму, я взялся за автомат. Хозяин застыл, вокруг него столпились работники, но увидев в моих руках автомат, бросились врассыпную. Весьма похвально.
— Что ты, что ты!..
— Я вернулся, ты и сам знаешь откуда. Вот, подарили автомат, есть кому продать? Мне он не нужен.
Сказать, что хозяин удивился, значит, ничего не сказать. Я же быстро перевернул автомат, положив его на плечо.
— Я куплю.
— Бери. Пятьдесят баксов, и он твой!
Торговаться хозяин не стал и забрал у меня автомат вместе с двумя пустыми магазинами, а я зашёл в свою бывшую комнату и забрал спрятанные там деньги. Хозяин, чувствуя свою вину, не препятствовал мне и поэтому не стал торговаться за автомат. Не знаю, нужен он ему был или нет. Из караван-сарая я сразу же отправился в единственный в городе магазин, что торговал мотоциклами, и приобрёл себе новый мопед.
Весело захлопав двигателем, он понёс меня по дороге в сторону выезда из города. Все вещи я привязал к багажнику, а что не поместилось, лежало у меня в армейском рюкзаке, купленном в соседней лавке.
Мопед весело вёз меня в форт Дрош, который стал к этому времени небольшим городом. Впрочем, чем дальше я отдалялся от Пешавара, тем лучше. Просто от Пешавара до Джелалабада шёл основной поток моджахедов, а я отклонился сразу в сторону, пытаясь не нарваться на чей-то отряд.
Шоссе, по которому я ехал, тянулось от административного центра города Читрала в Джелалабад через Пешавар. Шоссе оказалось узким, как и обычно в горах, но зато целым и не побитым, как в матушке-России.
Мопед весело мчал меня по горной дороге, без труда пожирая километры шоссе, что построили ещё англичане. Мардан оказался давно позади и, промчавшись мимо двух населённых пунктов, я несся всё дальше и дальше. Через четыре часа, ненадолго останавливаясь на дозаправку, я въехал в селение Дрош.
Здесь ничего интересного для меня не оказалось, кроме заправочной станции. Тут уже жили не пуштуны, а другие народности, в частности калаши. Но мне нужно ехать дальше в Читрал. Мопед чихнул плохим бензином, завёлся и бодро затарахтел, даря моему сердцу радость поездки.
К вечеру я заезжал в город Читрал, в котором даже имелся свой аэропорт — маленький, конечно, но функционирующий. Гостиницы в городе также имелись, и я снял маленький номер в одной из них. Утро вечера мудренее, и я лёг спать, предварительно осведомившись у администратора:
— Уважаемый, а как у вас с правопорядком в вашем замечательном городе? Не бывает ли так, что в комнату врываются незнакомые люди с автоматами наперевес и начинают творить недоброе?
Администратор сначала не понял, что я имею в виду, хоть это я и произнес на хорошем английском. Я повторил, добавив подробностей, после чего ему стало ясно.
— Нет, это Читрал, а не Пешавар, мы потомки дардов, а не пуштунов. И мы не мусульмане. Здесь за всё отвечает полиция и армейские подразделения. А этих… мы сюда не пускаем. Вы можете спать спокойно, вас никто не тронет и не ворвётся среди ночи. Наш хозяин — уважаемый человек, а его старший брат служит заместителем начальника местной полиции, а дядя по матери — генерал армии…