— О, пан Гавриил! Мне легче рискнуть жизнью, чем пребывать в бездействии!
Державин и сам хорошо знал неугомонный характер своего ординарца. Если что задумал — удержать трудно. Поэтому, посовещавшись с капитаном Кругловым, скрепя сердце, дал согласие.
На следующее утро Вацлав ускакал в Саратов. Жизнь пошла своим чередом. Серебряков отправился на берег Большого Иргиза, где у него был рыбный промысел. Порой, в удачный год, он зарабатывал до пяти тысяч рублей, поставляя в Москву и Петербург икру, осетрину, белужину и особо любимую при екатерининском дворе белорыбицу.
Державин и капитан Круглов занимались военными делами: осматривали крепостные стены и водяные рвы, проводили учения новобранцев…
В эти дни Гавриил Романович неожиданно для себя сдружился с казначеем Василием Тишиным. Поэт не был злопамятен и не дулся на него, понимая, что казначей поступал так, как велел ему долг службы. К тому же Тишин оказался выпускником Казанской гимназии, хорошо знал Михаила Ивановича Веревкина и других преподавателей, у которых когда-то учился Державин.
В доме Тишина пахло пирогами и было весело от детского смеха. Молодую жену казначея, Фросеньку, нельзя было назвать писаной красавицей, но она была так мила, что при взгляде на нее таяло сердце. Все спорилось в ее руках, все делалось словно само собой, с неизменной улыбкой, без суеты и шума.
Как-то раз Державин ужинал у Тишиных, читал стихи, играл с детьми — трехлетней Аленкой и годовалым Левушкой. Душа его теплела и отдыхала в уютном семейном гнезде. "Почему я лишен такого счастья? — думал Гаврила Романович. — Уже тридцать стукнуло, а у меня ни жены, ни детей, ни своего угла…" Вспомнилось, как однажды он взял на руки дочь камергера Бастидона, а та обвила ручонками его шею.
Дом, жена, дети… Может быть, он сделал ошибку, отказавшись от предложения Нины Удоловой? Жил бы сейчас припеваючи в Петербурге под крылышком заботливой женщины, глядишь, и детишки бы народились… Но нет! Натура поэта требовала возвышенных чувств, а к Нине он ничего подобного не испытывал.
Его невольная грусть не укрылась от хозяйки дома. Каким-то непостижимым чутьем она догадалась, о чем он думает. Поставив перед ним чашку ароматного чая, Фрося сказала ласково:
— Не печальтесь, Гаврила Романыч! Все у вас впереди! Вот одолеем супостата и погуляем на вашей свадьбе!
Державин не успел ответить. В это мгновенье с плаца послышался тревожный сигнал трубы. Военные учения? Но нет… В горницу вбежал запыхавшийся вестовой от капитана Круглова, и, вытянувшись перед Державиным, выпалил:
— Ваше благородие! Господин комендант приказали доложить… Пугачев ведет казаков на Малыковку!
Державин встал. Хладнокровно и привычно опоясался саблей.
— Откуда сведения?
— Ваш ординарец Вацлав Новак только что примчался из Саратова. Говорит, что опередил бунтовщиков не более, чем на час.
— Понял. Иду!
Затем повернулся к казначею:
— Василий! Детей надо спрятать! Оденьте их попроще, чтоб сошли за бедных, да отведите в крестьянскую семью.
Фрося в ужасе замотала головой:
— Нет! Я с ними… Мы вместе…
ebooksa