— Ты определённо пойдешь вызволять сестру. — махнул слабо рукой бывший маг. — Это я понял уже давно. Не буду говорить как это опасно, просто скажу, что в моем сейфе есть все, что тебе понадобится для этого.
— Спасибо… — слезы предательски упали, впитавшись в мягкую ткань домашних штанов.
— Это единственное на что я способен. — едва заметно качнул головой убийца. — Прости. Прости, что все так получилось. — Эмия не чувствовал этого, но две блестящие дорожки взявшие начало у глаз, блестели под лунным светом.
Прошли годы. Он полюбил сына так же, как дочь. Вновь ощутил себя живым, как это было с Айри. Будто вновь окунувшись в быт до четвертой войны, чувствуя поддержку близких, небезразличных людей.
Кирицугу не хотел уходить, но жить ему не позволяли обстоятельства.
Непреодолимые.
Как бы это ужасно не звучало, он был вынужден оставить все свои проблемы, цели, планы сыну — единственному продолжению его самого, которое могло все завершить.
— Прощай. — выдохнул бывший маг и отец, мягко заваливаясь на спину.
У сидящего рядом с ним Широ что-то лопнуло внутри. Струна, вечно до этого находящаяся в напряжении, рассекая воздух с громким свистом, она отпустила его, заставляя сгорбиться, опустить голову на раскрытые ладони.
Он не мог не почувствовать вину за то, что отцу пришлось отдать свои цепи ему, укорачивая срок своей жизни. Отдать Знак, поставивший жирную точку в его планах по спасению дочери.
Широ понимал, что оно неправильно. Нельзя считать себя виновным в том, на что повлиять ты не мог. Но это чувство было иррационально. Оно не желало отпускать тиски в его сердце.
Стоящая в дальнем конце коридора во тьме Тока вытерла единственную скатившуюся слезу и беззвучно шмыгнула носом. Она корила себя за то, что ничего не могла поделать. Ни изменить, ни повлиять. Все ее знания не могли вытянуть Кирицугу из той задницы, в которую его загнала прошлая война. Они были… друзьями, и как друг, Аозаки не могла не задать себе вопрос: «А могла ли я хоть как-то облегчить его участь, помочь хоть в чем-то?».
Ответа на него получить она не могла, лишь проклиная себя за бесполезность.
Еще одно иррациональное чувство, ведь каждый и особенно она сама понимали, что этого не избежать. Ничего не изменить. Не исправить. Но разве сердце может принять так просто правду?
Сидящая рядом с ней и уткнувшаяся в колени Сакура тихо шмыгнула носом, неспособная взять себя в руки и плача.
Для нее старый убийца стал тем освободителем, который вырвал корень зла. Избавил ее и мир от ужасного Червя. Он, не щадя себя, пошел на риск и выиграл, заплатив за это слишком большую цену.
Она боялась, что Широ и остальные будут ее ненавидеть за это, ведь из-за нее он получил все эти повреждения, вынудившие Аозаки провести операцию раньше положенного. Из-за нее он не сможет провести больше времени с сыном и спасти дочь.
Но ничего не изменилось. Она не стала чужой или ненавистной. Все как было, так и осталось, давя грузом вины на ее пережившие недетское зло детские плечи.
Сакура понимала, что не должна думать в подобном ключе, не должна себя корить, ведь напасть на Червя не ее решение. Она никого не заставляла. Она не виновата, что стала катализатором приблизившим неизбежное.
Это просто… Судьба.