— Хм... — почесал я подбородок, увидев крутую скалу, в отвесе которой было видно провал, ведущий к питерскому метро.
Значит, проходы между поверхностью и царством мёртвых — это не какие-то примитивные фэнтезийные порталы, а органично встраивающиеся в реальность пути.
Нет, не зря протянул рельсы, потому что по такой крутой скале будет очень тяжело подняться. Не невозможно, но сложно.
Антилопоподобное животное смылось, оставив на камнях редкие следы от копыт. Неважно, пока что, куда, но важно, что тут есть некая экосистема, раз травоядные носятся по местности. Если носятся, значит есть кто-то, кто на них охотится. Люди? Цербер? Да кто угодно.
Оглядываюсь по сторонам, смотрю на небеса.
В роли небес тут плотные серые облака, пропускающие тот самый неоготичный свет, облекающий окружение в атмосферу мрака и уныния. Смерть не должна быть лучистой и приятной, поэтому атмосфера выдержана правильно.
Вокруг меня камни, валуны, скалы и песок, вяло текущий между ними.
Тут ветрено, но ветер тёплый, правда, почему-то всё равно неприятный. Паршиво тут жить, сразу чувствуется.
Противников вокруг не видно, поэтому надо осмотреться на местности, а это лучше всего делать с возвышенностей. Такую возвышенность я увидел метрах в пятидесяти — скала с чёрными каменными бивнями, будто её силой вытолкало из недр земли... Вижу, что забраться не составит проблем, поэтому иду к ней.
Только собираюсь ступить на первый удобный валун, как от ближайшей скалы отлипает некий здоровенный ящер, с чёрной чешуёй, белыми глазами и шипастым хвостом. Тварь, явно, хамелеон, потому что её буквально не было, пока она не начала двигаться.
Извлекая палаш, отстранённо обдумываю мысль, что сферы сверхспособностей тоже могут дать кому-то нечто подобное — это большая опасность.
Ящер-хамелеон ловко проходит по камням и оттесняет меня к ровной поверхности. Смотрит на меня внимательно, чувствует, что опасно, что от меня воняет смертью...
— Вот и здравствуй, новый мир... — шепчу я, начав кружить с ящером в импровизированном хороводе двух существ, желающих друг другу скорой смерти.
Примечания:
1 — Баллистит — гомогенное твёрдое топливо, используемое в качестве метательного заряда в артиллерийских орудиях. Точно так же называется первый бездымный порох, изобретённый Альфредом Нобелем, использовавшим в качестве компонентов нитроцеллюлозу и нитроглицерин. Потом вылезли двое — Абель и Дьюар, модернизировавшие состав баллистита в кордит, для чего применили самую нитрированную форму пороха, не растворимую в эфирах и спирте. Начался патентный срач, в котором Нобель проиграл — конец истории об изобретении баллистита и кордита. Современные баллиститы имеют мало общего с первоначальными составами, потому что времени прошло очень много, изобрели кучу синтетических присадок, усиливающих свойства пороха, но название всё равно сохраняется. Запах баллистита и кордита ни с чем не спутать: воняет максимально тухлым мясом, будто что-то сдохло, после чего попало в заболоченную лужу под палящим солнцем и полежало там пару-тройку дней. Это объясняется тем, что при детонации образуются пары аммиака, который пахнет примерно так, но во время взрыва к аммиаку добавляются различные присадки из продуктов горения пороха. Этот запах ни с чем не спутать, уверяю тебя, уважаемый читатель. В патронах к ручному огнестрельному оружию тоже используют порох на нитроцеллюлозе, поэтому запашок при интенсивных стрельбах получается специфический, но концентрация аммиака там гораздо ниже, поэтому запашок не такой интенсивный и даже не сравнить с запахом от артиллерийских метательных зарядов.
Глава седьмая. Сердце врага
— Н-на! — наношу вертикальный рубящий удар по ящеру.
Невероятно быстро уклонившись от дьявольски острого лезвия, ящер попытался достать меня передней лапой, но я тоже не лыком шит, поэтому резко рву дистанцию, чтобы в следующее мгновение сократить её.
— Н-на! — горизонтальный рубящий удар достигает цели и вспарывает левую лапу ящера.
ebooksa