После долгой беседы отношение Зимина к пареньку изменилось. У Гены был при себе дневник, в котором шеренгами стояли одни пятерки. Мальчик рассказал:
– Мама хорошая, просто любит выпить и не понимает, что не с каждым мужчиной следует заводить отношения. Я ее удерживал от неразумных поступков, прогонял ее кавалеров, поэтому она от меня решила избавиться. Сам виноват, не предполагал, что она убежит, а меня оставит. Когда ехали к вам, мама сказала: «С тобой хотят познакомиться родной отец и мачеха. Наконец-то Андрей о ребенке вспомнил, оденет тебя, денег даст на образование!» О чем она с вами разговаривала, я не слышал – очень есть хотел. Мне следовало не пирожками лакомиться, а остаться с вами, контролировать ситуацию. Простите.
Андрей выяснил у школьника, что своей квартиры у Софьи нет, Гене жить негде. Куда подевалась мать, мальчик понятия не имеет, но думает, что она с каким-то очередным мужиком.
Зимин поселил брошенку у себя. Гену одели, обули, перевели в гимназию, в которой учился Костя. Учителя не могли нарадоваться на нового школьника, тот всегда выполнял домашние задания, делал доклады, не безобразничал. Одноклассники повесили на Геннадия кличку «зануда», а педагоги сплетничали в учительской. Никто из них не сомневался, что этот идеальный ученик – сын Зимина от любовницы. Слух потом выполз на улицу, и вскоре все решили, что Гена – старший брат Константина. Это не соответствовало действительности, но ведь на чужой роток не накинешь платок.
Младший Зимин никогда не проявлял рвения к учебе. В его дневнике четверки стояли вперемешку с тройками. Но по алгебре и геометрии Костик всегда получал одни пятерки – ему нравилась математика. В девятом классе после серьезного разговора с отцом сын взялся за ум, с помощью репетиторов сумел получить аттестат без троек и поступить на мехмат. Факультет серьезный, педагоги строгие, но студенты вели развеселый образ жизни, пили, гуляли, веселились.
Гена, обладатель золотой медали, без проблем оказался в МГУ, на историческом факультете. Его интересовали мировые религии, свою первую курсовую работу Гена посвятил разным религиозным обрядам. Затем его внимание привлекли ведьмы и то, как они воздействуют на психику человека, отнимают у него разум, опутывают, делают своим рабом.
Костя с неродным братом тесно дружил, и это казалось странным. Ну что могло связывать серьезного не по годам Геннадия и Костю, которого интересовали девочки и гулянки? Но пару раз в неделю Гена с Костей встречались, гуляли, беседовали на разные темы. И оба очень дорожили своими отношениями.
Андрей Константинович постоянно пытался сунуть Геннадию деньги, но тот всегда отказывался от них, говорил:
– Спасибо, дядя Андрюша, я работаю репетитором, на жизнь хватает.
А Константин, не стесняясь, пользовался финансами отца.
Алла Петровна остановилась, сделала глоток воды.
– Пока все ясно?
– Да, – хором ответили мы.
– Отлично! – обрадовалась гостья. – Дальше начнется запутанная история. Отчего-то многие люди думают, что в советские годы не совершали тяжких преступлений. Мелкая кража, хулиганство, угон машин, драки – это было, а вот серийные маньяки якобы появились в России лишь в середине восьмидесятых годов двадцатого века, когда к власти пришел Горбачев. И тогда же буйно расцвела проституция, возникли продажные милиционеры и вороватые чиновники.
– Чушь, – отрезал Дегтярев.
– Конечно, – согласилась Алла. – Просто советская пресса писала о тяжких преступлениях крайне редко, исключительно по поручению и разрешению партийных властей. Многие милиционеры, придя домой после тяжелого рабочего дня, выпив рюмку и съев за один присест обед с ужином, говорили женам: «Не отпускай Ваньку одного в школу – по Москве педофил бродит». Супруга пугалась, звонила лучшей подруге, у которой тоже были дети, и по округе живо разлеталась новость о преступнике. Передаваясь из уст в уста, она украшалась придуманными деталями, подробностями. Когда педофила в конце концов отдавали под суд, народ не верил, что мужчина за решеткой, и разговоры о его преступлениях продолжались.
Когда Константин и Геннадий получили дипломы, по столице разлетелась весть о том, что в городе совершаются страшные преступления. В лесопарках Москвы стали находить трупы молодых женщин, брюнеток с длинными волосами. Перед смертью над бедняжками издевались, и, что особенно напрягло милицию, убийства напоминали какой-то ритуал. На месте происшествия находили черные свечи, пепелища – трупы жертв пытались сжечь, – а на земле лежали таблички со словами на иностранном языке. Пригласили специалиста-филолога, тот быстро выяснил:
– Это латынь, переводится как «ведьма должна умереть». Не уверен, но вроде такие объявления вешали в прошлые века на шеи женщин, которых отправляли на костер по обвинению в колдовстве.
Преступник тщательно заметал следы, имена погибших установить не получалось. Никто не заявлял о пропаже дочери, жены, сестры или подруги. Изучив одежду несчастных, детективы предположили, что садист выбирал жертв из среды дам легкого поведения. Скорее всего, они приехали в столицу из других городов, жили без прописки, нелегально, снимали комнаты. Понятно, что никто из тех, кто незаконно сдавал им угол, не спешил в отделение с заявлением об исчезновении жилички. Оставалось лишь надеяться, что маньяк совершит какую-нибудь ошибку.
И вот, осматривая очередное место преступления, один из оперов, отойдя подальше от того места, где чернела зола, увидел в траве нечто блестящее. Это оказалась металлическая пуговица с выбитым на ней якорем. Никакой уверенности, что ее потерял преступник, не было, застежку мог обронить кто угодно. Но в столице вот уже неделю днем шли проливные дожди, которые ночью прекращались. А пуговка оказалась чистой – похоже, она пролежала в лесопарке считаные часы. Детективы решили найти того, кто ее потерял.