А затем староста отперла одну из камер, и я только покачал головой. Каменная комната примерно два на два метра, с малюсеньким окошком под потолком, в которой из всей обстановки был только глиняный горшок, неплотно прикрытый щербатой крышкой. Даже соломы на полу не было. Зато было вволю железа, в которое была закована единственная постоялица, сидевшая в углу. Какая-то вся маленькая, побитая и, соответственно, несчастная. С кандалами на руках и ногах, вдобавок в ошейнике, соединенным с массивным кольцом в стене ржавой цепью. Все скреплено огромными замками, которые я наверняка смог бы открыть обычным гвоздем.
Староста бросила злой взгляд на заключенную и прошипела:
— Гелила. Фермерша. Ее хозяйство в полумиле за деревней.
Она что-то хотела еще добавить, но я просто забрал у нее ключи, а самой жестом предложил покинуть помещение, заодно отметив, что заключенная тоже одарила местную власть злобным взглядом с побитого лица.
А через полминуты я вышел в темный коридор, высветил своим фонарем пристроившуюся у наружной двери старосту и строго рыкнул:
— Если я приказал выйти, варса Шагана, то это значит, что выйти надо совсем, а не подслушивать допрос.
Когда я вернулся в камеру, заключенная уже стояла, вжавшись в угол, и с ожидаемым ужасом смотрела на меня. Ну да, ситуация на ее взгляд хуже некуда. Прав у нее никаких, так что стражник может сделать с ней все что угодно и без всяких последствий для себя.
Говорить я ничего не стал, так как ну их, этих демониц, к чертям. Только отметил про себя, что такой некрасивой девушки я здесь еще не видел. Примерно моих лет, ростом намного ниже обычного, около метра и двадцати сантиметров, очень полная, да и лицом не вышла. Рога у этой демоницы были очень короткие, сантиметров десять, что для элингов полнейший позор, да еще левый был с обломанным кончиком. Еще и на голове… спутанная рыжая, хоть и густая шевелюра, что среди демонов считается плохим цветом волос. Кажется, я уже начал догадываться, за что ее не жалуют местные. Некрасивым соседям запросто приписываются всякие пороки, как впрочем и особенно красивым.
Для начала я записал полное имя, а потом спросил про то, что она знает о преступлении.
— Я не рубила это дерево, вар стражник, — захныкала обвиняемая. — И бобров на него не напускала. О том, что дерево убито, узнала когда ко мне уже пришла толпа. Я живу одна и вчера не отходила от моего дома далеко.
— Одна?
— Да. Я сирота. Мать давно умерла, а отец и брат не вернулись из похода уже шесть лет назад. Вар стражник, вы меня поведете в город?
— Разберусь сначала, — туманно ответил я и добавил. — Давай руки и ноги. Сниму кандалы.
В итоге я расковал девушку, закончил допрос, а потом сходил в трактир, где купил кувшин воды и побольше колбасы с хлебом. Еще потребовал от Грогрегира принести мне большой пук сена. Когда я явился со всем этим в камеру, Гелила опять забилась в угол.
— Вар стражник, — опасливо спросила она, — что я должна буду за все это сделать?
— Ничего, — проворчал я. — Я отвечаю за арестованных, и должен их обеспечить приемлемыми условиями.
Еще я тихо ругался про себя и на себя. Ну да. Колбасу эта фермерша может вообще не часто видела. Правильнее было приказать кому-то обеспечить арестованную, но кому? Старосте? Та обеспечит… А заботиться о ком-то в этом мире мне раньше не приходилось. Вот, начал, но похоже перестарался. А еще нас с этой девицей теперь заподозрят черт знает в чем. Хотя заподозрить могут и без всякого обеспечения едой, тут уже ничего не поделаешь.
Особо не мешкая я отправился к дому фермерши, чтобы провести осмотр, а дальше… а дальше буду думать. Тащить Гелилу в город мне не хотелось, так что надо будет показать старосте итоги моего расследования, и пусть та сама снимет свои обвинения. А еще я неожиданно осознал, что расследовать убийство дерева мне совершенно не хочется. Ну подумаешь, кто-то его срубил. Ерунда какая! А значит и искать я буду спустя рукава, тем более, что ни одной серьезной зацепки так и не обнаружил.
Покосившийся деревянный домик, выглядящий хуже чем скотные сараи в деревне, стоял на краю глубокого провала в скалистой площадке, в который обрушивался водопадом ручей. Дальше тот убегал через расщелину, сейчас перегороженную массивной ржавой решеткой. Причем, свободно он убегал раньше, а сейчас внушительная плотина запрудила русло и по сути все дно провала превратилось в заросшее камышом и водными кустарниками озерцо.
Я несколько минут понаблюдал за суетившимися внизу бобрами, поражаясь их солидному размеру и недобрым взглядам, бросаемым на меня. Впрочем, от Гелилы я знал, что на людей или элингов эти животные не бросаются, поэтому спустил лестницу и вскоре ступил на узкий каменистый берег пруда, после чего снял с парочки животных слепки ауры, обратив внимание, что эти зверюги обладают какой-то своей магией, следы которой были хорошо заметны даже для меня с моими слабыми умениями.