— Камни я сразу отнес в наше племя, милорд, как набрал сто сорок. Сто двадцать я отдал за выкуп. Это с процентами. Двадцать отдал родственникам. И остальное отдал бы! Они же из-за меня пострадали. И опозорены, и рабами им пришлось побыть.
Я скептически приподнял бровь, но гном твердо повторил:
— Пока именно так. Да, за остальные три камня я хотел все себе забрать, ведь вернуться я не могу. Меня там прокляли и родственники, и соплеменники. А жить как-то надо.
Я уже был почти убежден, что этого придурка разыграли втемную, и сдавать его властям мне не хотелось. Местное правосудие такое. Быстро на виселицу отправят этого волосатого коротышку, если не что похуже. А я разобраться хочу. И, к примеру, та же баронесса больше казни достойна, но живет открыто. Что же получается? Отведу я этого гнома в тюрьму, и его казнь в итоге окажется на моей совести. И расследование может пострадать.
Все время оставшегося пути я и так и сяк гонял в голове мысли, но так ничего дельного и не придумал.
Уже под вечер, как только открылись ворота, мы вошли в Симполь, но дальше я схитрил. Тут же сходил, взял в аренду еще один дом, где и запер в подвале гнома. А сам пришел домой и первым делом рассказал новые факты и свои мысли Аристе.
Девушка внимательно меня выслушала и удивленно произнесла:
— Дэн, пентаграмма такого размера, это что-то невероятное! Я про такое даже не слышала.
— И что в ней могли получить в итоге?
— Три дня поноса на весь мир, — хихикнула демоница, явно вспомнив ведьмовские опыты Гелилы.
— А серьезнее, — не повелся на шутку я.
Ариста показала глазами, и я тоже уставился на почти полный диск Юпа, висевший над горизонтом.
— Он вращается медленнее, чем Жемма вокруг него, — вздохнула дочь бога. — Мы видим его со всех сторон каждые два дня. И ведь там кто-то живет. Ну так считается. Возможно они те, кто населил Жемму нами. Есть предположение, что тамошние обитатели контролировали нас, но как-то были вытеснены. И очень хотят вернуться. Они очень могущественны. А через такую пентаграмму можно их призвать.
— Черт! — выругался я, поняв, наконец, что влип во что-то эпохальное.
— Но это только один из вариантов, что можно сделать с огромной пентаграммой. Я только не понимаю, зачем тот загадочный кукловод потребовал от гнома уничтожить все десять мэллорнов, — развела руками Ариста. — Ведь достаточно было и одного. Да и зачем сочинять такую историю, если одно дерево свалить можно было и самому?
— И он не светлый, или по крайней мере, не слишком добрый, — подхватил я. — Ведь историю со знакомством явно он подстроил, да и мужа-вождя домой поторопил, исковеркав всю жизнь семейства Грогрегира.
— Бороться с темной пентаграммой может и черный маг, — усмехнулась девушка. — В случае такого проникновения достанется всем. Но да, сильно много наворочено! И кукловод светлый. Видишь ли, пилить деревья темной магией он сам не смог. А светлой их не свалить.
— Меня смущает больше всего, зачем им потребовалось уничтожить все десять деревьев, — в который раз вернулся к самой беспокоящей меня вещи я. — Ариста! А может он запускал пентаграмму? Как они активируются?
— Стандартно требуется жертвоприношение и свечи. Причем на сильную пентаграмму нужна жертва на каждую свечу.
— Жертвы — мэллорны, — задумчиво протянул я. — А свечи, их сжигание. Странно только, что все это происходит не одновременно.