Ближний круг

ЦРУ похоже чего-то опасается. И опасается сильно. Хотя он бы на их месте тоже опасался – русские играют с атомными бомбами как младенец в песочнице с куличами. Он знал Вьетнам и знал, что стоило только где-то упустить ситуацию, проявить слабость – и моментально в районе появлялась агентурная сеть Въетконга и появлялась масса сочувствующих. Вьетнамцы просто хотели выжить, у них не было каких-то там принципов, и они просто переходили на сторону сильного. Нечего думать, что здесь, на Востоке окажется по-другому – медведь силен, он голоден, зол и размахивает ядерной дубинкой. А США – далеко. И он, лейтенант коммандер Лэнсдорф похоже, должен будет сделать так, чтобы все поняли – Америка не далеко, Америка близко.

Саддам…

Черт, если этого парня тронуть… на вид он не кажется слабаком, слабаки не носят военную форму. Большая страна, под боком Советы – это может получиться так же, как в проклятом Вьетнаме, там тоже начиналось с малого, а закончилось большой кровью.

Что надо ЦРУ? Грохнуть этого парня, чтобы показать остальным, что с Америкой шутки плохи? Возможно, и так. Но зачем тогда делать постоянную базу там? Он не единственный, кого надо грохнуть. Король посматривает на север?

Может быть. Но выбора у него нет по-любому. Он сейчас в такой ситуации, что ему только и останется – хвататься за спасательный круг, с какого бы корабля его не кинули.

На КП его остановили – но, узнав, пропустили, не потребовалось предъявлять даже удостоверения. Матрос в повседневной форме и с винтовкой М16 с примкнутым штыком – вскинул ладонь к виску, и четкость его салюта передала то уважение, которое он испытывал к легендарному Лэнсдорфу, единственному котику, фотография которого попала в журнал Timеs.

Сам Лэнсдорф от такой популярности был совсем не в восторге.

Припарковав машину на гостевой стоянке – на стоянке для машин кормсостава как всегда не было мест, к Ому же это была прокатная машина и припарковав ее на стоянке для комсостава вечером можно было найти ее с пропоротыми ножом шинами – лейтенант-коммандер прошел к штабу, где его должны были дожидаться свежие новости.

Дежурным сегодня был Гризли, это фамилия такая. Свой человек, катерник, воевал во Вьетнаме по флоте коричневых вод, раздолбай каких не сыщешь, но офицер дельный. Сейчас он сидел на месте дежурного, пил кофе из большой корабельной кружки с расширенным дном и читал «Новости ВМФ», почему то держа газету задом – наперед.

– Тук-тук, Гризли – лейтенант коммандер перевернул газету – так будет лучше, не находишь?

– Угу. Чего новенького? Мои на месте?

– На месте… – Гризли помялся – знаешь, на твоем месте я бы туда не ходил сейчас. Дай парням прийти в себя.

– Сейчас придут. Меня кто-нибудь разыскивал?

– Босс спрашивал о тебе. Дать ему знать?

– Он никуда не собирается?

– Да пока нет.

– Дай мне час времени, о’кей? Потом докладывай боссу.

– Окей… – Гризли снова замялся – Лэнс, ты бы не давил на ребят. Их можно понять – все обосрались.

– Это мы еще посмотрим, кто обосрался – с победной улыбкой сказал лейтенант-коммандер.

Дорога от штаба к неказистым на вид казармам, где квартировал его отряд, «Красная ячейка», шестой спецотряд, МоСпецБоГр-6[69]была ему настолько знакома, что он мог бы пройти по ней с завязанными глазами, от штаба и до самых казарм, со всеми поворотами и ни с кем не столкнуться. Он преодолевал это расстояние столько раз, что и сам не мог подчитать, на одном конце пути он получал по башке, и очень редко – поощрения, на другом – были его ребята, котики, такие же, как он, которые поверили в его идеи и пошли за ним. Котики – шесть были анархистами даже в среде других котиков, они были бельмом на глазу всего ВМФ, раздражителем, соринкой в глазу больших людей из Норфолка – но было одно но. Если попадалось по-настоящему серьезное дело, они шли и делали его. В группе было только одно правило: если ты котик-шесть, ты никогда не говоришь нет. Ты просто идешь и делаешь то, что нужно. Точка.