– Что это там бегает то вверх, то вниз по стволу? Это случайно не белка? Но белки в это время уже должны спать.
Викарий посмотрел туда и увидел существо, которое копошилось в ветвях, правда, при свете луны он не смог различить какого оно было цвета. Смутные очертания его ему все-таки удалось разглядеть, да и то, всего лишь на одно мгновение. При этом увиденное им глубоко засело в его памяти. Он говорил, что мог бы поклясться в том, что всё это правда, хотя это, впрочем, и похоже на выдумку. Белка там была или нет, но то существо имело больше четырех конечностей.
Кроме этого за такой короткий промежуток времени они ничего не смогли заметить. Спустя некоторое время они расстались. Возможно они встретились бы снова, но судьба распорядилась по-другому.
На следующий день в шесть часов утра сэр Мэттью Фелл не спустился вниз, как он это делал обычно. Не спустился он ни в семь, ни в восемь. Вследствие этого слугам пришлось самим подняться наверх и постучать в дверь его комнаты. Я думаю, нет никакой необходимости рассказывать о том, с какой тревогой в глазах все слуги этого дома собрались под дверью, прислушиваясь к тому, что происходит в комнате, а потом опять и опять стучали в дверь. В конце концов, они сломали замок, зашли внутрь и нашли своего хозяина мертвым, его окоченевший труп к тому времени уже покрылся красными трупными пятнами. Предположений возникло великое множество, стоит отметить, что после первого осмотра комнаты каких либо признаков борьбы и насилия обнаружить не удалось, но окно в его спальню было открыто.
Одного из слуг послали за священником, а затем, уже по распоряжению священника, другого отправили за коронером. Отец Кроум приехал в Холл сразу, как только смог, и его тут же проводили в ту комнату, где лежал покойник. Среди своих бумаг он оставил записки из которых видно насколько искренне он уважал сэра Мэтью и печалился о его кончине, там также был и отрывок, который я скопировал, поскольку он должен помочь понять то, что в действительности произошло, а кроме этого способен рассказать о том какие суеверия существовали в то время в обществе: – «Каких-либо следов преступного проникновения в дом или признаков борьбы в комнате обнаружено не было, но оконная створка была открыта, впрочем, мой несчастный друг в такую погоду всегда оставлял окно открытым. Он обычно выпивал свой вечерний эль из серебряного кубка вместимостью около пинты, а в этот вечер он из него не пил. Этот эль был тщательно проверен врачом из того же города, Бери-Сент-Эдмунс, господином Ходжкинсом, который, как бы там ни было, не смог, как он впоследствии заявил под присягой в присутствии коронера, определить наличия в нем хоть малейшей дозы отравляющего вещества. После того, как был засвидетельствован отек мягких тканей и появление трупных пятен, свойственных в случаях отравления, был проведен допрос всех, кто проживал рядом с умершим и по этой причине становился подозреваемым в убийстве. Тело, которое лежало на постели, выглядело до такой степени спазмированным и скрученным страшными конвульсиями, что возникало единственное предположение о том что мой дорогой Друг и Покровитель отошел в Мир Иной в страшнейших муках, сопровождаемых жуткой агонией. Всеми фибрами своей души, где-то на уровне подсознания я чувствую, что должно существовать доказательство тому, что это ужасное, варварское преступление было совершено злоумышленниками по заранее разработанному плану – я это знаю. Потому что женщины, которым было поручено омовение и одевание трупа, обе очень известные и уважаемые на своем скорбном поприще, пришли ко мне испытывая Великую Боль и Душевное Смятение. При этом они обе, находясь в абсолютном телесном и душевном здравии, заявили, что после того, как они осмотрели тело покойного, они не сразу принялись за работу. Лишь только после того, как они его раздели и прикоснулись руками к его груди, они почувствовали какую-то странную боль и покалывание в ладонях, а потом их руки до самых предплечий на непродолжительное время заметно опухли, причем, болезненность в них оставалась надолго. В результате, как потом выяснилось, в течение нескольких недель они были не способны выполнять свою работу, хотя на коже их не осталось никаких следов.
Услышав это, я тут же послал за врачом, который всё еще находился в этом доме, после чего мы провели тщательный осмотр кожи той самой части тела, настолько тщательный – насколько это могло позволить небольшое увеличительное стекло из горного хрусталя. Но этот инструмент нам не дал возможности обнаружить ничего кроме пары маленьких проколов, похожих на укол шипом, которые, как мы потом догадались, были отверстиями через которые яд ввели в тело. Тут мы вспомнили о перстне папы Борджиа[65] и о других случаях применения ужасного искусства итальянских отравителей в прошлом столетии.
Так много было сказано о следах, которые были обнаружены на теле покойного. В отношении этого я хотел бы добавить, что всё это мои личные наблюдения, которые должны дойти до последующих поколений, чтобы те могли сами определить представляют они какую-либо ценность или нет. На столике стоявшем возле кровати лежала небольшого размера библия, которую мой друг, вплоть до дня своей смерти, всегда открывал по ночам, и утром, когда просыпался, для того чтобы прочесть из неё какую-нибудь строчку, и то место он затем отмечал закладкой. Взяв её в руки, я не мог не проронить слезу, вспоминая о нем, и эти пропитанные скорбью воспоминания от этой скромной копии Книги Книг перенесли меня к мыслям о её Великом Оригинале. Так всегда в моменты отчаяния мы готовы идти на едва мерцающий лучик, который нам обещает то, что яркий свет ждет нас впереди. Я попытался гадать по Библии, используя старый и многим известный способ, открывая наугад первые попавшиеся страницы. О возникновении этого метода и его применении сейчас много говорят и пишут в своих трудах его Величество Король Карл 1[66], да хранит его Господь, и господин Виконт Фолклэнд.[67] Я должен признаться, что эта моя попытка не особенно мне помогла. И еще, для того, чтобы суметь понять причину произошедшего я записал полученные результаты на тот случай, что возможно они смогут указать на действительное происхождение злой силы совершившей это преступление более развитому интеллекту и уму, который сильнее чем мой.
Затем я три раза гадал открывая книгу и ставя палец на слова: в первом случае я получил три слова в Евангелии от Луки XIII. 7 глава, – «Победи это»; во втором из стиха XIII в Книге пророка Исаийи. 20 глава, – «Это место никогда не будет обитаемо»: а в третий раз, в Книге Иова, стих XXXIX. 30 глава, – «Её потомство тоже пьет кровь».
Это всё, что требовалось привести из записок отца Кроума. Сэр Мэтью был положен в гроб и похоронен, надгробное слово было сказано над ним на следующее воскресенье самим отцом Кроумом. После чего была напечатана статья под заголовком «Пути Неисповедимые; о том, что угрожает Англии или злые козни Антихриста". Викарий, также как и большинство земляков сэра Мэтью были убеждены в том, что почтенный сквайр стал очередной жертвой папистского заговора[68].
Его сын. Сэр Мэтью Второй, унаследовал имя отца и его имение. На этом закончилось первое действие Кастрингэмской трагедии. Стоит сказать о том, скорее всего это никого не удивит, что новый баронет не стал жить в той комнате, в которой умер его отец. К тому же в этой комнате никогда не останавливался ни один из гостей во время своего пребывания в этом доме. Он умер в 1735 году, и я не могу сказать, что его управление своим имением было отмечено каким-либо знаменательным событием. За исключением, правда, одного. Неизвестно по какой причине выросла смертность среди скота и прочей живности. Причем, по прошествии некоторого времени, была отмечена тенденция к её постепенному росту.
Те, кого заинтересуют подробности, могут обратиться к статистическому отчету напечатанному в форме письма в журнале «Джентльмен’с Мэгэзин» 1772 года, в котором приводятся факты из личной документации баронета. Он нашел очень простой способ, который помог положить конец этому бедствию, став запирать всю свою живность в стойле и сараях на ночь, и убрав всех овец со двора. Так как он заметил, что никто так не гибнет в хлеву, как овцы по ночам. После этого мору пришлось удовлетвориться только дикими птицами и зверями в лесу. Тем не менее, поскольку у нас нет никаких данных о симптомах этой болезни, то даже при том условии, что мне придется сидеть и ломать голову над этим всю ночь напролет, это все равно не даст нам никакого ключа к разгадке. Поэтому я не буду сейчас сосредоточивать свое внимание на точном определении того заболевания, которое суффолкские фермеры назвали «Кастрингэмская падучая».
Как я уже говорил, сын сэра Мэттью умер в 1735 году, и по закону все права на титул и имение унаследовал его сын, сэр Ричард. Это при его жизни на северной стороне приходской церкви было отведено место для захоронения членов его семьи. Идеи, которыми руководствовался молодой сквайр, были настолько глобальны, что пришлось убрать несколько могил находящихся на неосвященной стороне церкви для того, чтобы удовлетворить его требования. Среди них оказалась и могила госпожи Мозерсоул, расположение которой было точно известно из имевшейся записи в плане церкви и внутреннего двора, которая была сделана отцом Кроумом.
Различные пересуды пошли по деревне, когда стало известно, что будет произведена эксгумация тела известной ведьмы, которую еще до сих пор помнил кое-кто из жителей. Причем чувство удивления и неподдельной тревоги охватило всех после того как выяснилось, что гроб, в котором она должна была лежать, до сего дня никто не открывал, но тела внутри не оказалось – ни костей, ни праха. Действительно, весьма любопытный случай, так как в те времена, когда её хоронили, на такое могли пойти разве только похитители трупов, так называемые «воскрешатели[69]», поскольку другого, в какой-либо степени разумного объяснения мотивов похищения тела покойника, кроме как для нужд прозекторской сложно предположить.
Этот случай сразу оживил в памяти все рассказы о судах над ведьмами и кознях ведьм, о которых никто уже не вспоминал около сорока лет, и поэтому, хотя приказ сэра Ричарда сжечь этот гроб был встречен обществом как довольно сумасбродный, был он должным образом выполнен.
Сэр Ричард определенно страдал манией рационализаторства. До того, как он стал полноправным владельцем Кастринг Холла – это был прекрасный особняк, выложенный из приятного для глаз красного кирпича. Но, лишь только сэр Ричард побывал в Италии, где заразился любовью ко всему итальянскому (к тому же имея больше денег, чем его предшественники), как тут же задался целью переделать доставшийся ему в наследство английский дом в итальянский дворец. Так что кирпич спрятали под тесанным камнем и штукатуркой. Каким-то далеко не лучшего качества итальянским мрамором облицевали вестибюль и дорожки в оранжереях. После чего, на противоположном берегу пруда построили точную копию храма Сивиллы[70] в Тиволи[71]. Благодаря этим новшествам Кастрингэм приобрел абсолютно другой и, позвольте мне отметить, менее привлекательный вид. Не смотря на это все им восхищались, он служил образцом на который ориентировалось большинство соседей из мелкопоместной знати на протяжении многих лет.
Одним ненастным утром (это было в 1754 году), сэр Ричард встал с постели, промучившись долгую ночь. Дул сильный ветер и труба над его домом коптила, к тому же еще было очень холодно, поэтому ему приходилось подбрасывать дрова в камин. Что-то постоянно стукалось об окно, да так что никто в доме не мог найти покоя. В этот день он ждал гостей – все они были знатными людьми, которым непременно захочется игр и развлечений, только вот приступы хандры и дурного настроения, которые случались у него во время игры в последнее время стали настолько частыми, что он начал опасаться за свою репутацию радушного и гостеприимного хозяина. Во всяком случае, то, что его действительно беспокоило (со всей уверенностью можно сказать это и была еще одна из причин того, почему он очень плохо спал в эту ночь), так это то, что ему вдруг начало становиться невыносимо тягостно в этой комнате. И до того тяжело и муторно становилось на душе, что он не мог в ней больше находиться.
Это была главной темой для размышлений за завтраком. А после завтрака он начал обход комнат своего дома, желая подобрать для себя наиболее подходящую, ту, которая устроила бы его по всем параметрам. Много времени он потратил на осмотр, прежде чем нашел одну такую. В ней было одно окно, которое выходило на восток, и другое, которое выходило на север. Да только вот беда, мимо её двери всегда ходили слуги, и к тому же ему не понравилось то, как в ней была поставлена кровать. Нет, ему нужна комната с видом на запад, такая чтобы солнце не будило его своими лучами рано поутру, и в то же время она должна быть в стороне, чтобы вся суета, происходящая в доме, не мешала ему отдыхать. Его экономка уже и не знала что и придумать.
– Сэр Ричард, – сказала она, – знаете что, в этом доме есть такая комната.
– И что это за комната? – спросил сэр Ричард.
– Это комната сэра Мэтью, та самая «Западная Комната».
ebooksa