Танцующий горностай

Такое убийство особенно важно было расследовать, но пока ничего не клеилось. У экспертов работы было больше, чем достаточно, с таким случаем никто из них прежде не сталкивался. Ян подозревал, что, если он захочет их поторопить, его просто расфасуют по пробиркам, чтобы не мешал.

Поэтому пока приходилось работать с тем немногим, что было ему доступно. С сестрой Игоря Красовского, например. Ян сильно сомневался, что этой женщине может быть известно нечто важное. Сам Красовский, скорее всего, не знал, чем обладал, а уж Ирина, с которой он толком не общался, тем более. Но в этом деле приходилось продвигаться по миллиметру и наощупь, так что утром они с Александрой отправились в больницу.

Сестра по-прежнему казалась отстраненной – даже больше, чем вчера, что странно. Ян прекрасно видел, как сильно по ней ударила смерть отца. Догадывался даже, почему: эта потеря снова заставила ее вернуться в ту жуткую историю шестнадцатилетней давности. Однако постепенно Александра оправилась, вчера она была почти в порядке… А сегодня снова замкнулась в себе, словно обдумывая нечто бесконечно важное.

– Случилось что-то? – на всякий случай спросил Ян.

– А? – встрепенулась сестра. Она, все это время разглядывавшая золотой пейзаж за окном, будто только сейчас осознала, что она в Москве и наступила осень. – Я… Нет, все хорошо.

– Да уж, ты можешь претендовать на звание официального лица человека, у которого все хорошо.

– Не нуди, – отмахнулась Александра. – Уже и помолчать нельзя! Я о расследовании думаю, о чем же еще? Но толку от этого мало, потому и не болтаю.

Не о чем там пока было думать так напряженно. Казалось, что Александру тревожит нечто серьезное, почти пугает… Однако Ян решил, что так быть не может, это у него паранойя разыгралась. За ночь ничего не могло случиться – а если бы и случилось, Андрей бы предупредил его. Получается, дело и правда было в расследовании, да еще общем состоянии сестры.

Сам Ян не сумел бы толком описать, что почувствовал в день смерти отца. Как будто досаду… Это звучало глупо, даже эгоистично, и он не стал бы такое обсуждать, но сам-то знал прекрасно. Было ощущение, будто старик снова переиграл его. Взял и удрал, не признав вину, и что-то бесконечно важное так и осталось несказанным. Один упущенный разговор, один несостоявшийся телефонный звонок, который теперь навсегда останется в памяти раздражающей фальшивой нотой… Но Ян мог с этим справится, так что на него случившееся точно повлияло меньше, чем на Александру. Близнецы редко вот так расходились в отношении к реальности, поэтому он снова напомнил себе, что сестре нужно время, ничего больше.

Когда они добрались до больницы, Ирина Евсенко была более чем готова говорить. По-хорошему, она могла бы отправиться домой и явиться в кабинет Яна, как ей и полагалось. Но она сама попросила врачей оставить ее в больнице. Здесь ей проще всего было прятаться от людей, обвинявших ее в том, к чему она не имела никакого отношения.

– Игорь всегда был проблемой, – горько усмехнулась она. – Но я не думала, что он продолжит мотать мне нервы даже после смерти…

Они расположились в широком больничном коридоре, на поскрипывающих деревянных креслах. Ян даже не брался угадать, сколько лет этой мебели. Годик-другой, и сойдет за музейный экспонат.

– Когда у него началась вся эта история с накопительством? – мягко спросила Александра. Она, похоже, окончательно стряхнула с себя утреннюю задумчивость и сосредоточилась на деле.

– Да вот как по голове получил, так и появилось желание копить… Но тогда мы это не сразу заметили.

Родился Игорь Красовский вполне обычным – не дураком, не гением, внимания он к себе не привлекал. Но как раз в канун совершеннолетия ему не повезло ввязаться в нелепую драку, из тех, причины которых в полиции потом не может объяснить ни один из участников. Кто-то что-то сказал то ли про девушку, то ли про мать собеседника – и понеслось… Вот только несерьезность ситуации порой не спасает от страшных последствий. Для того, чтобы перечеркнуть жизнь Игоря, хватило одного неудачного удара.

Сначала он оказался в больнице с серьезным сотрясением мозга, потом вышел – но стал другим. Неразговорчивым, замкнутым, страдающим от мигреней. Уже неспособным к обучению – и забывающим то, что он знал раньше.

– Семья того парня, который его ударил, так извинялась перед нами, первые годы и деньгами помогали, – вспоминала Ирина. – Ну а толку-то? Понятно, что никто не хотел Игоря калечить. Если бы все сложилось иначе, они с этим парнем уже на следующий день пили бы вместе пиво и ржали над тупыми анекдотами! Вот почему нельзя отменить одну секунду? Всего лишь одну проклятую секунду?

– Не знаю, – вздохнула Александра. – Но многие мечтают об этом.

После нескольких лет обследований Игорь получил инвалидность и небольшую пенсию. Тогда не хотелось верить, что это определит всю его жизнь, но изменить ничего не получалось. Он наотрез отказывался учиться и заниматься хоть чем-то путным. Зато он начал потихоньку наполнять свою комнату найденным на помойке хламом, утверждая, что в таком окружении голова у него болит куда меньше.

– Он не приносил домой все подряд, – уточнила Ирина. – Бывают, знаете, такие вещи, которые люди не в мусорный бак бросают, а рядом складывают – вдруг кому понадобится? Игорь копался как раз в таких вещах, но, опять же, забирал не все. Только то, что ему понравилось. Поэтому наша бедная мама и надеялась, что он не так уж плох, одумается еще.