Танцующий горностай

– В лагере сказали, что он полез в бурную реку, – напомнил Ян.

– Чушь!

– Вы сами сказали, что он был невысокого мнения о запретах.

– Зато он не был идиотом! Если Ванька что-то нарушал, значит, так было нужно – он мог новое узнать или ему было весело. Но вот так жизнью рискнуть… Совсем на него не похоже!

– Он мог не воспринимать это как риск, – указала Александра. – Та речка казалась спокойной, наверняка красивой в окружении леса. Он мог прыгнуть в нее просто ради нового опыта.

– Не мог он, он все понимал… Но даже так, я решил отталкиваться от худшего. Может, его обманом в ту речку заманили? Или толкнули? Я такое допускал. Вы не думайте, что я просто говорю тут. Я все проверил!

Пить Гаевскому больше не хотелось, а хотелось действовать. Мозг бывшего военного, оправившийся от алкогольного дурмана, работал с удивительной четкостью. Гаевский отыскал и лагерь, и реку. Он не стал ограничиваться осмотром, он прыгнул в воду сам.

Течение оказалось сильным, но далеко не сокрушительным. Гаевский легко выбрался из воды – и не сомневался, что с этим справился бы и выносливый маленький мальчик. Особенно если по берегу якобы метался воспитатель, готовый ему помочь. В лесу не ревел горный поток, течение реки не могло никого сразу же утащить на дно.

– Опять же, есть теория вероятности, – настаивала Александра. – Вы вошли в реку в одном месте, Ваня – в другом, течение в тот день оказалось сильнее… Да много что могло оказаться иначе!

– Коряги, – буркнул Гаевский.

– Что – коряги?

– Там на границе леса река делает изгиб, в этом месте не первый год собираются коряги, такая естественная плотина. Если бы Ваня утонул, его тело должно было рано или поздно вынести туда.

– Вряд ли это полноценная плотина, между корягами наверняка есть зазоры, через которые могло проплыть детское тело.

– Труп ребенка – не кусок масла, который везде проскользнет! Он бы там зацепился, там и остался… Но его нигде не было. Теперь мне нужно было понять, где же он был.

Гаевский даже в своем оптимизме тогда не был уверен, что Ваня действительно жив. Предпочитал держаться за эту версию, но не знал наверняка. Он допускал, что его внука убили случайно или намеренно, а потом попытались списать все на несчастный случай. Тело же спрятали, потому что оно таило в себе указание на настоящее преступление.

Чтобы разобраться в этом, ему нужно было выяснить, что не так с летним лагерем. Место это было далеко не элитное – но и не самое плохое. Туда отправлялись в основном не дети из неблагополучных семей, в этом плане Ваня как раз стал исключением. Большая часть отдыхающих была из семей, остающихся в основе среднего класса.

Так что и условия там были неплохие, и персонал обученный, и никаких мутных историй за время существования лагеря не случалось. Но Гаевский отказывался сдаваться, он продолжил искать дальше. Если откровенных проблем не было, оставалось сосредоточиться на любых странностях, несовпадениях, событиях, выбивающихся из общего порядка…

Таким «событием» неожиданно оказалась психолог лагеря. Она работала там на добровольных началах все лето – устроилась до смерти Вани и продолжила до конца сезона. Такая верность делу не удивила Гаевского, как раз намекнула, что действует профессионал, который не подставится, сорвавшись раньше срока.

– Так, стоп! – вмешалась Александра. – Как вы вообще поняли, что на психолога нужно смотреть внимательней?

Ей Мария Савельева тоже сразу не понравилась – так ведь она встретилась с психологом лицом к лицу! Гаевскому это было недоступно, он в основном кружил вокруг лагеря, на территорию не совался, права не имел.