Танцующий горностай

И все равно бывший военный оказался на удивление наблюдательным. Сначала его внимание привлекла роскошная машина, стоявшая на парковке для персонала.

– Эта тачка стоила больше, чем целый корпус лагеря, – указал Гаевский. – Те, у кого такие бабки есть, ребенка своего в дешевый лагерь не отправят и работать там не будут.

Он стал наблюдать за машиной и однажды увидел Марию – ухоженную, роскошно одетую, безупречную. Он стал выяснять, кто она такая – общался с родителями других отдыхающих, жалевшими его, подкупал сотрудников лагеря.

Выяснилось, что присутствие Савельевой для многих стало сюрпризом, но приятным. И руководству лагеря, и родителям отдыхающих льстило, что работать с детьми будет профессионал такого уровня, человек, нанять которого не получилось бы. Они не знали наверняка, для чего это понадобилось Савельевой, но чаще всего полагали, что у богатых свои причуды, это такой каприз дамочки, ищущей разнообразия. Или ей захотелось сделать доброе дело. Или за такое полагаются налоговые льготы. Или еще что-нибудь. О Савельевой порой болтали, но никого она по-настоящему не беспокоила. Да и с чего бы? Она точно не была угрозой.

Единственным, кто усомнился в этом, стал Вячеслав Гаевский.

– Почему? – удивился Ян. – Разве она общалась с Ваней?

– Он к ней ни разу не обращался.

– Тогда откуда подозрения?

– До того, как она там появилась, дети в этом лагере не тонули.

Теперь уже Гаевский следил не за лагерем – он следил за Савельевой. Смена цели оказалась своевременной: лето закончилось, лагерь закрылся. Но Вячеслав даже не думал об этом, он чувствовал, что напал на след.

Савельева вела себя странно. Она не сидела в кабинете, принимая клиентов, она постоянно разъезжала по городу. Гаевскому не всегда удавалось отследить ее маршрут, но куда чаще ее роскошную машину можно было заметить возле отелей, бизнес-центров и даже складов на окраине города, а не возле школ или обычных жилых домов.

Гаевский подобрался поближе, он начал подслушивать. Он заметил, что в телефонных разговорах Мария чаще всего упоминала каких-то Поздеева и Павлова. Поздееву полагалось помогать, а Павлову – «разбираться». И произносилось это так, что несложно было догадаться: Павлова привлекают только в крайних случаях, когда по-настоящему разбираться не нужно, все и так ясно. Причем этими двумя Мария распоряжалась свободно, намекая, что они ей должны и никуда уже не денутся.

Естественно, мимо такой наводки Гаевский пройти не смог, он стал разбираться, что за люди такие.

– И как, разобрались? – уточнила Александра.

– Павлова не нашел. С Поздеевым любопытно оказалось… Чинуша это. Крупный. Где-то моего возраста, и дочка у него взрослая, а внучка – совсем малое дитё. Вот и кому из них нужен был детский психолог? Но за что-то ж он задолжал Савельевой!

– Это ваш домысел, – заметил Ян.

– А вот и ни хрена. Она всегда оставалась уверенной, кто-то ее явно прикрывал… Это мог быть Поздеев!

– Прикрывал в чем? Вы выяснили, чем она занималась?

– Нет… Но рядом с ней все время были дети! Приходили к ней, и она ездила туда, где дети собирались… Бедные, как мой Ванька! Она бедными больше интересовалась, чем богатыми. При этом большую часть времени не работала, но явно не бедствовала. И Ванька исчез. Как я должен был объяснить это? Как относиться?

Гаевский по-прежнему ничего не понимал, но это еще больше раздражало его. Чувство, что он подводит внука, крепло. Он не видел среди детей, мелькавших рядом с Савельевой, никого похожего на Ваню. Это подталкивало Гаевского к версии о том, что его внука все-таки убили каким-то чудовищным способом, на потеху тем людям, которые прикрывали Марию…