– А разве я не прав?
– Нет, Паша, ты не прав.
Аркадий действительно был убежден, что в его поступке не было ничего по-настоящему плохого. Он и правда собирался сделать Инну своей женой – но не раньше, чем она станет совершеннолетней. Он относился к девочке именно как к будущей супруге, а не как к дочери: он сразу обозначил между ними дистанцию, обнять мог только на людях, да и то редко. Дома же он не касался ее, никогда не видел раздетой, уходом за ребенком занимались нанятые им гувернантки, которые были достаточно умны, чтобы хранить молчание. По крайней мере, Аркадий считал это умом. Павел то же самое назвал бы беспринципностью.
Такую маленькую девочку Аркадий выбрал по многим причинам. Во-первых, восьмилетнему ребенку куда проще внушить настолько бредовые идеи, чем уже сформировавшемуся подростку. Во-вторых, в девушках он ценил невинность – и телесную, и духовную. Наблюдая за Инной много лет, он мог гарантировать, что до нее никто не дотрагивался, она читала только одобренные им книги, смотрела «правильные фильмы», и даже музыку не могла выбрать самостоятельно. Ну а третьей причиной стало то, что ему нужна была здоровая спутница жизни. Он ведь и первый раз женился на юной девушке – а она внезапно тяжело заболела и умерла. Повторения Аркадий точно не желал, поэтому Инна регулярно проходила обследование у всех врачей.
Павел сильно сомневался, что у этой истории был хоть один шанс закончиться хорошо. Инна либо взбунтовалась бы, либо распрощалась с рассудком, но идеальной женой вряд ли сумела бы стать. Зато Аркадий верил, что у него все получится.
– Как видишь, я не больной и не извращенец, – гордо объявил он.
– Я даже комментировать это не буду. Как ты познакомился с Савельевой? Как понял, что она поможет тебе осуществить все это?
– Разве ж такое можно понять? Нет, я бы не догадался… Но Маша предложила этот план сама.
Аркадий пересекся с Савельевой как юрист по другому вопросу. А уже потом Мария мягко, как умеют только хорошие психологи, вытянула из него историю его несчастливого брака. Она предложила ему «вырастить» жену и намекнула, что может в этом помочь. Конечно, она рисковала, но она явно хорошо разбиралась в людях и понимала, когда такой риск допустим.
– Как ты уже понял, я дам показания против Маши, – вздохнул Аркадий. – Мне мое будущее дороже, да и она сама виновата, что не замела следы. Но ты совершаешь огромную ошибку.
Павел, только-только успокоившийся, от возмущения поперхнулся воздухом.
– Я? Это я совершаю ошибку?!
– Да. У Маши действительно налажен бизнес по поставке детей. Но от этого лучше всем – включая детей.
– Ты себя вообще слышишь со стороны?
– Слышу – и я как раз прекрасно понимаю, как все обстоит на самом деле. Это ты мыслишь какими-то стерильными категориями добра и зла. А я понимаю, что реальная жизнь намного сложнее. Маша вытаскивает этих детей из приютов, неблагополучных семей, забирает у всяких алкашей, которые плодятся только ради пособий. Что ожидало бы этих детей там? Нищета и убожество. Что ожидает их в новых семьях?
– Изнасилование, – холодно ответил Павел.
– Я никого не насиловал!
– Принуждение девочки к браку ты охарактеризовал бы иначе?
– В восемнадцать лет она будет считаться взрослой женщиной, а не девочкой, закон есть закон. Да и потом, я не собираюсь ни к чему ее принуждать. Инна умная девушка, она сама понимает, что для нее лучше. У нее будет шанс и согласиться, и отказаться, когда я попрошу ее руки.
– Заручившись перед этим благословением отца? – не удержался Павел.