– Верно, маяки, – подтвердил догадку Патрицио.
– О чем речь? – спросил я.
– Об огромных башнях, на вершинах которых возжигают огни Иерусалима, – ответил Рене. – Благодатный огонь разгоняет Тьму и лишает порождения Бездны силы. Пока мы были живыми, мы зажигали эти огни в башнях крепостей и на колокольнях городов. Отрадно слышать, что вы не забыли древние традиции.
– Немногие помнят Божественный свет, но те, кто помнят, хранят огонь. Они зажгли маяки на небоскребах города. Огонь, как цепь, удерживает Хорна в городе и сдерживает его силы. Древний бог никогда не сможет потушить этот огонь, – сказал торговец информацией.
– Никто из мертвых не может потушить этот огонь, – дополнил Рене.
– Но не живых, – продолжил Патрицио. – Поэтому сейчас язычники бегают по городу и пытаются погасить все маяки. Это получается у них. Если ты хочешь изгнать Хорна обратно в Бездну, ты должен удержать хотя бы один маяк от захвата сектантами и провести на нем ритуал изгнания. После этого свет осветит бога и убьет его.
– А Селена? – спросил я.
– Проснется, – ответил Патрицио.
Это радовало. Я желал избавиться от вырвавшегося мертвеца, но не был готов жертвовать жизнью Селены ради этого. Если ритуал не убьет, но вернет ее на Поверхность, то я готов провести его. Оставалось узнать одну вещь:
– Где найти маяки?
Ответ разбился о мощный удар, швырнувший машину в сторону обочины. Автомобиль закрутило по мокрому асфальту. Визг дисков резанул по ушам. Патрицио пытался справиться с управлением, но тормозной путь закончился железным фонарем. Ремни безопасности впились в грудь, а подушки безопасности не сработали только потому, что на старом «Форде» их не было.
Патрицио ударом руки открыл бардачок и выхватил из него пистолет с подствольным гранатометом – такое оружие даже в фильмах не увидишь! Торговец вытянул руку передо мной, крикнул в ухо: «Осторожно!» – и спустил курок.
Мне показалось, что звук выстрела пробил мою черепную коробку, а затем вышел из ушей вместе с кровью. Была ли кровь в самом деле или это только казалось, я не понимал. Мои ладони сжали уши, голова припала к груди, а веки сдавили глаза. Рене что-то кричал, но слов было не разобрать – они гасли в гудении черепа. Что-то тонкое и острое вонзилось мне в основание шеи, судорога выгнула тело, а затем лекарство хлынуло по моим венам.
Двадцать секунд. Препарат начал действовать: холод анестезии унял жар боли. Я вновь ощутил тело и пространство вокруг него. Стал осознавать, что происходит, а происходило нечто невообразимое.
В машине никого не было. Вместо этого на улице происходило сражение с ветром, принявшем облик огромного льва. Граната Патрицио, пробив до этого стекло автомобиля, вонзилась сигнальным огнем в элементаль воздуха, сделав его видимым для глаз.
В ярости хищная кошка носилась по асфальту, пытаясь потоком воздуха впечатать своих противников в асфальт. Братья пытались сопротивляться, но длинные ножи оказались бесполезны против зверя – лезвие проходило сквозь ветер, не причиняя вреда воздуху. Они тратили жизненную энергию на телепортацию, чтобы увернуться от атак элементаля. Рене рискнул выстрелить из гранатомета огненным снарядом, но противник увернулся.
– Чего ждешь?! – прокричал мне убийца. – Руби его!
Я выхватил ангельский клинок и метнулся в сторону зверя. Элементаль не стал ждать атаки и первым прыгнул в мою сторону. Поток воздуха снес меня с ног, и я всем весом влетел в асфальт.
– Встань и убей! – разозлился Рене.
Я безгласно повторил фразу.