– Какая разница? Я с самого начала чувствовал, что мы оставались в прежних водах, что вызывало у меня недоумение – до тех пор, пока я не заметил, в каком плачевном состоянии находились черви, и тогда все стало ясно. Тем не менее я терпел ваш саботаж, ваши мелодраматические усилия меня забавляли! Тем временем я наслаждался заслуженным отдыхом и превосходной кухней…
– Я, Табазинта и Салассера – все мы плевали в каждое блюдо! – резко вмешалась Меадре. – Мама иногда тоже заходила в камбуз – не знаю, что она там делала.
Кугелю стоило больших усилий сдержаться и сохранить апломб.
– Ночью меня развлекали и тешили от души, и по этому поводу по меньшей мере у меня нет никаких претензий.
– Не воображай, что нам это нравилось, – вставила Салассера. – Пока ты пыхтел и лапал нас холодными руками, мы изнывали от скуки.
– Я от природы снисходительна, – прибавила Табазинта, – но, по правде говоря, твои постельные способности совершенно неудовлетворительны. Кроме того, тебе следовало бы избавиться от привычки присвистывать сквозь зубы.
Меадре начала хихикать:
– Кугель наивно гордится своими новшествами, хотя я слышала, как маленькие дети обменивались гораздо более любопытными предположениями.
– Ваши замечания бесполезны в том, что касается целей нашей дискуссии, – натянуто отозвался Кугель. – Уверяю вас, что в дальнейшем…
– В каком таком «дальнейшем»? – спросила мадам Сольдинк. – Ничего «дальнейшего» не будет. Твоим дурачествам приходит конец.
– Плавание продолжается, – высокомерно возразил Кугель. – Пользуясь умеренным попутным ветром, мы снова направимся на юг.
Мадам Сольдинк громко рассмеялась:
– Это не просто ветер. Это муссон. Его направление меняется каждые три месяца. Когда я решила, что плыть в Саскервой непрактично, я направила «Галанте» туда, где муссон отнесет нас в эстуарий Большого Чейнга. Все в порядке – мастер Сольдинк и капитан Бонт об этом знают, я им просигналила. Они будут потихоньку следовать за нами, пока мы не причалим в Порт-Пердуссе.
Кугель тоже весело рассмеялся:
– Очень жаль, мадам, что столь хитроумный замысел ни к чему не приведет. – Церемонно поклонившись, он удалился из камбуза.
Кугель тут же отправился в хранилище судовых документов на корме и проконсультировался с папкой навигационных карт. Эстуарий Большого Чейнга вдавался глубоко в континент – вверх по течению реки находились так называемые степи Рухнувшей Стены. К северу от устья в океан выступал тупоконечный полуостров Гадор-Поррада – судя по всему, почти необитаемый, хотя на его побережье значился поселок Таствольд. К югу от Чейнга находился еще один полуостров, Драконов Перешеек, в отличие от Гадор-Поррады – узкий и длинный. Драконов Перешеек тянулся в море на значительное расстояние и заканчивался россыпью скал, рифов и небольших островков, Драконовых Клыков. Кугель внимательно изучил карту, после чего захлопнул папку с судьбоносным стуком. «Так тому и быть! – сказал он себе. – Доколе? Доколе буду я утешаться несбыточными надеждами и обманчивыми снами? Тем не менее все будет хорошо… Посмотрим, как у нас идут дела».
Кугель взошел на квартердек. На горизонте нельзя было не заметить точку, при рассмотрении в подзорную трубу оказавшуюся тем самым пузатым маленьким баркасом, от которого «Галанте» ускользнула несколько дней тому назад. Даже в отсутствие червей, применяя удачные тактические приемы, он мог с легкостью обогнать столь неуклюжее суденышко!
Кугель подвязал шкоты, круто повернув парус к правому борту, после чего взбежал на квартердек и крутанул штурвал так, чтобы судно развернулось левым галсом и направилось примерно на север.
На баркасе заметили его маневр и тоже повернули, чтобы перерезать путь и вынудить плыть к эстуарию, но Кугель не дал себя запугать и держал курс на север.
Справа уже виднелся низкий берег Гадор-Поррады; слева грузно переваливался по волнам пузатый баркас.