— Как зовут твоих друзей?
— Пьер Мясник и Батист Птицеед.
— Гм! — пробормотал архидьякон. — Эти имена так же подходят к доброму делу, как пушка к алтарю.
Жеан очень неудачно выбрал имена друзей, но спохватился слишком поздно.
— А к тому же, — продолжал проницательный Клод, — что это за приданое, которое должно стоить три флорина? Да еще для ребенка благочестивой вдовы? С каких же это пор вдовы из этой общины стали обзаводиться грудными младенцами?
Жеан вторично попытался пробить лед.
— Так и быть, мне нужны деньги, чтобы пойти сегодня вечером к Изабо-ла-Тьери в Валь-д"Амур!
— Презренный развратник! — воскликнул священник.
— "Αναγκεια, — прервал Жеан.
Это слово, заимствованное, быть может не без лукавства, со стены кельи, произвело на священника странное впечатление: он закусил губу и только покраснел от гнева.
— Уходи, — сказал он наконец Жеану, — я жду одного человека.
Школяр сделал последнюю попытку:
— Братец! Дай мне хоть мелочь, мне не на что пообедать.
— А на чем ты остановился в декреталиях Грациана?
— Я потерял свои тетради.
— Кого из латинских писателей ты изучаешь?
— У меня украли мой экземпляр Горация.
— Что вы прошли из Аристотеля?
— А вспомни, братец, кто из отцов церкви утверждает, что еретические заблуждения всех времен находили убежище в дебрях аристотелевской метафизики? Плевать мне на Аристотеля! Я не желаю, чтобы его метафизика поколебала мою веру.
— Молодой человек! — сказал архидьякон. — Во время последнего въезда короля в город у одного из придворных, Филиппа де Комина, на попоне лошади был вышит его девиз: