— Могильщик?
— Да.
— Вы?
— Я.
— Могильщик здесь дядюшка Метье?.
— Был.
— То есть как это был?
— Он умер.
Фошлеван был готов к чему угодно, но только не к тому, что могильщик может умереть. А между тем могильщики тоже смертны. Копая могилу другим, приоткрываешь и свою.
Фошлеван остолбенел.
— Не может быть! — заикаясь, пролепетал он.
— Очень даже может!
— Но могильщик — это же дядюшка Метьен! — слабо возразил Фошлеван.
— После Наполеона — Людовик Восемнадцатый. После Метьена — Грибье. Моя фамилия Грибье, деревенщина!
Внезапно побледнев, Фошлеван всматривался в Грибье.
Это был высокий, тощий, с землистого цвета лицом, очень мрачный человек. Он напоминал неудачливого врача, который взялся за работу могильщика.
Фошлеван расхохотался.
— Бывают же такие смешные случаи! Дядя Метьен умер! Умер добрый дядюшка Метьен, но да здравствует добрый дядюшка Ленуар! Вы знаете, кто такой дядюшка Ленуар? Это кувшинчик запечатанного красного винца в шесть су. Кувшинчик сюренского, будь я неладен! Настоящего парижского сюрена. Старина Метьен умер! Да, жаль, он был не дурак пожить. Ну, а вы? Вы ведь тоже не дурак пожить? Верно, приятель? Мы сейчас с вами пойдем пропустим по стаканчику.
— Я человек образованный. Я окончил четыре класса. Я не пью.
Погребальные дроги снова тронулись в путь и покатили по главной аллее кладбища.