Гендальев

Гендальев даже не ощущал особой ненависти. Он смутно припоминал сейчас все те очевидные признаки, по которым изначально было видно всё то, чего крыса Цыганский особо даже не скрывал, пользуясь подавленным состоянием своего «друга». Крыса Цыганский, скорее всего, провернул свою гнусную затею ещё когда Виктор был в поезде.

Первой его мыслью было взять обратный билет до родного города и попытаться там разыскать гниду, но шансы на то, что поиски увенчаются успехом, стремились к нулю. Конечно, он обратится в полицию, он напишет заявления везде, где надо, подаст в суд…

Вот только пока он будет всем этим заниматься, пройдут месяцы, и совершенно не факт, что в конечном итоге его затея к чему-нибудь приведёт. А потом, глядя на свою стремительно прогрессирующую худобу, испытывая слабость и боль от пожирающей его болезни, что он будет делать потом, потратив эти последние полноценные деньки? Что он будет делать тогда с этими деньгами, будь они даже возвращены?

Вот и получается, что сейчас он стоит перед выбором: вернуться и посвятить остаток жизни той же работе, от которой без оглядки бежал, или же… или же что?

Виктор посчитал все деньги, что у него оставались. На карте двести десять тысяч и наличными ещё примерно тридцать. Быть может, этого ещё на что-то хватит, подумал он, и отправился в давешнюю турфирму.

***

Симпатичная брюнетка с сочувствием покачала головой:

– Извините, боюсь, что минимальная цена на океанские круизы у нас начинается от пятисот тысяч. Этот круиз длится два месяца и идёт не вокруг света, а до Южной Африки и обратно. К сожалению, я не могу вам помочь. Возможно, вам стоит посмотреть туры самолётом?

– Нет, благодарю, мне нужны только корабли, – пробормотал Виктор.

Немного подумав, он спросил:

– Скажите, а нет ли возможности как бы просто билет на корабль купить, который, скажем, не круизный, а рейсовый, идёт, например, прямиком в Австралию куда-нибудь? В смысле не как развлечение, а средство передвижения, вроде самолёт, только морем?

Девушка усмехнулась:

– Я поняла, что вы имеете в виду. Нет, к сожалению, сейчас такого нет, мы ведь ни в девятнадцатом веке живём.

Гендальев обречённо вздохнул:

– Послушайте, – он прочитал её имя на бейджике. – Алина, мне очень тяжело это говорить, мы с вами незнакомы. Но я даже не представляю к кому мне ещё обратиться. Это моя мечта, понимаете, детская мечта и я имею право её осуществить, потому что примерно через год я умру. Видите ли, в городе, из которого я приехал, у меня оставалась квартира, которую должен был продать мой друг и выслать мне деньги за неё. На эти деньги я собирался купить путёвку на кругосветку. Но друг этот меня кинул, вот, я… у меня рак, понимаете, Алина, у меня есть сейчас примерно двести пятьдесят тысяч и всё что я хочу сделать перед смертью, это пересечь океан на корабле…

Он говорил торопливо, сбивчиво, неосознанно, будто в бреду. Закончив свою внезапную исповедь, он скорбно уставился на свои руки и, вдруг опомнившись, вскочил, пробормотал извинения и быстро вышел из офиса.

Девушка печально смотрела ему вслед.

Вечером того же дня Виктор уныло сидел в съёмной квартире и разглядывал запечатанный конверт, который собирался отправить Оксане в день отплытия лайнера.

Что же теперь делать? Что?

Собственно, ничего другого не оставалось, как взять куда-нибудь простой тур самолётом, и никакого долгого путешествия кораблём по открытому океану, о котором он так долго мечтал.