В конце 1960-х я была одинокой матерью четверых детей-погодков. Мой муж был алкоголиком и, уходя от нас, сказал мне:
– Готовься гнить в трущобах. Дети разницы не заметят, зато тебе мало не покажется.
Он был не в себе, но я никогда не забуду этих слов. Я решила сделать все, чтобы они не стали реальностью. К счастью, мне удалось устроиться на полставки в юридическую компанию и работать там, пока дети были в школе. Пытаясь растить их в хорошем районе, я жила от зарплаты до зарплаты. Детям приходилось ходить в обносках, зато у них была крыша над головой и сытная еда на столе. Я могла позволить лишь самое необходимое, но взяла за правило всегда покупать фрукты, мороженое и домашние пироги. На чипсы, газировку и фастфуд у нас денег не оставалось (и слава богу!).
Я всегда учила детей уважительно относиться к личным вещам друг друга. Им не разрешалось брать чужую одежду, игрушки, в том числе мою сумочку.
Старшему – Биллу – повезло получить работу разносчиком газет, когда ему было двенадцать. Он позвал на помощь своего одиннадцатилетнего брата Майкла. Они разносили газеты каждый день, без выходных, сами разделяли между собой поручения и деньги (учась при этом вести учет и делить прибыль). Это был их единственный способ получить карманные средства. После снегопадов соседи часто просили мальчиков расчистить им выезд из дома. И если они были заняты, работу разносчика газет охотно брала на себя моя дочь – Дебби.
Обязанности были и у моего самого младшего сына – Стивена. Он должен был каждый день после школы водить дедушку на прогулку. Дед перенес инсульт, и врачи велели ему больше двигаться и бывать на воздухе. Стивен очень серьезно относился к этому поручению. Каждый их выход сопровождался ритуалом: Стивен дарил деду поделку, которую в тот день смастерил в детском саду, а уже потом они отправлялись гулять.
Я не могла выдавать детям деньги на карманные расходы и даже на школьные обеды. Каждый день я сама упаковывала ланч-боксы для всех четверых. Это были закуски из магазина дешевых товаров, которые чаще всего продавались упаковками по двенадцать порций. Если разделить на четыре, этого как раз хватало на три дня.
В то время я всегда точно знала, сколько у меня денег в сумочке, до последней монеты. Мне нужно было внимательно следить за продуктами, которые я набирала в супермаркете, ведь в то время можно было расплачиваться только наличными. Кредитных карт не существовало, и уйти в минус было нельзя. Я часто шла на работу лишь с одной монеткой в кармане для звонка из автомата на экстренный случай. Но это было неважно – зато дети учились в хорошей школе, не болели и были на редкость счастливыми.
Я думала, мне удалось не переложить на детей свои тревоги из-за денег, но они, оказывается, отлично понимали, что у нас есть проблемы.
Однажды я заглянула в сумочку, точно зная, что там ничего нет, но все же надеясь на чудо. И оно произошло: там лежало четыре доллара. Я не представляла, как могла о них забыть. Поэтому, когда потом это случилось снова, я по-настоящему растерялась. Однажды я проходила мимо детской и через приоткрытую дверь увидела всех четверых, шепчущихся у моей сумки, а ведь им запрещалось ее трогать! Я затаилась и проследила, как эти хитрые ангелочки складывают в мой кошелек свои честным трудом заработанные деньги. На следующий день, когда я нарочито изобразила удивление, посмотрев в кошелек, никто из них не сказал ни слова. Я пришла в восторг от способности моих детей хранить секреты и от их бескорыстия.
До сих пор я часто жалею, что в детстве не могла дать своим детям больше. Но, с другой стороны, это оказалось только во благо, потому что помогло стать им уверенными, ответственными и заботливыми людьми. Я благодарна за то, что мы все получили подобный урок. Жизнь уравновешивает трудности благами. Нам лишь нужно уметь их увидеть и принять.
Принимая жизнь такой, какая она есть
Отец лежал на больничной койке. Затрудненное дыхание создавало белое облачко внутри кислородной маски. Кожа, когда-то загорелая дочерна, обвисла на лице желтоватыми складками. Под одеялом я могла разглядеть очертания ног, худых как спички. Костлявая грудь выглядывала из ворота больничной сорочки.
– Операция по удалению пупочной грыжи прошла успешно, – говорил доктор. – Однако через несколько дней после операции ваш отец перенес сердечный приступ, и у него развилась пневмония. Вполне вероятно, что в легком образовался тромб. Мы также очень обеспокоены его раком простаты. Уровень ПСА[38] показывает, что рак распространился в кости.
Я с трудом проглотила комок в горле, когда доктор перешел к обсуждению отключения отца от аппарата жизнеобеспечения. На меня нахлынула волна шока, горя и печали, к которой добавилось странное чувство облегчения. Облегчения оттого, что я все-таки способна что-то чувствовать. Только недавно я узнала, что больше никогда не смогу иметь детей, и находилась в каком-то оглушенном состоянии, не ощущая абсолютно ничего.
Шесть месяцев назад моя девятая и последняя попытка зачать второго ребенка путем искусственного оплодотворения потерпела неудачу. Из-за поликистоза яичников[39] я не могла забеременеть естественным путем. Лечение бесплодия стало для нас с мужем тяжелым эмоциональным и финансовым испытанием, и мы решили, что девятая попытка станет последней. Своей очереди усыновить ребенка в нашей провинции нужно ждать около восьми лет. А более инвазивную процедуру ЭКО мы не могли себе позволить, поскольку за одну попытку нужно было выложить десять тысяч долларов.
Я чувствовала себя обманутой. Во мне было столько любви, однако Господь счел, что я не заслуживаю еще одного ребенка. Последние полгода я ночами лежала без сна, гадая, как мне удалось так легко забеременеть сыном пять лет назад со второй попытки, а в этот раз ничего не получается. В отчаянии я отказывалась выходить из дома, и мужу приходилось водить сына в садик, в гости и на каток. Я же не могла смотреть на семьи, у которых было несколько детей. Меня охватила жалость к себе, озлобленность и обида на весь мир.
Теперь доктор говорил мне, что сердце моего отца может остановиться. Осознав, что папина жизнь висит на волоске, я поняла, что все остальное не имеет значения. Я решила больше не горевать о том, что моя мечта иметь много детей никогда уже не сбудется, и сосредоточилась на отце. Несколько дней я сидела у его кровати и молилась о том, чтобы он выкарабкался, но не питала большой надежды. Экстренная операция и быстро распространяющийся рак очень ослабили его организм.
ebooksa