Ты лучше возвращайся
Уже потом, когда странный, завораживающий момент закончился, Полина узнала подробности этой истории. Чудо все же случилось – однако обошлось без магии и вмешательства высших сил. Тимур выжил благодаря своему отцу. В момент, когда «Сонай» затонул, мальчика на катере не было.
Когда налетела гроза, «Сонай» находился далеко от берега. Капитан попытался вернуться, но немаленький катер просто носило по волнам, как хрупкую яичную скорлупку. Команда, дрожащая от холода и ужаса, пыталась убедить таких же напуганных пассажиров, что все под контролем и ничего страшного не случится. На некоторое время гроза поутихла, и верить в это стало чуть легче. Вот только на горизонте клубились темно-фиолетовые, исчерченные белыми жилами молний облака, и Андрей их прекрасно видел.
Тогда он и принял решение, на которое способен не каждый отец. Неподалеку от катера, там, где горизонт был почище, показался корабль. Большой, раза в два больше «Соная». У этого судна были шансы выдержать битву со штормом, но капитан к кораблю плыть не захотел.
И тогда Андрей надел на сына спасательный жилет, которых всем пассажирам почему-то не хватило, и велел ребенку прыгать за борт. Маленькому мальчику – прыгать в стальные волны моря, которое в любой момент могло снова впасть в ярость. Какой ад полыхал в этот момент в душе Андрея, Полина и представить не могла. Отец не был уверен, что не убивает прямо сейчас собственного сына, что капитан не прав… Если бы Тимур погиб, а катер выстоял морскую битву, Андрей вряд ли смог бы с этим жить.
Такое решение не дается легко, перед ним всегда идет мучительная, сводящая с ума сомнениями борьба. У Андрея же не оставалось времени взвесить все аргументы – шторм возвращался, нужно было ловить недолгие минуты слабых волн. Он знал, что Тимур выносливый, великолепно обученный пловец. Знал Андрей и то, что сам так же хорошо плавать не умеет, он только задержит сына, а скорость стала одним из залогов выживания.
Поэтому он отправил сына одного. Ничего не зная, делая слепую ставку, самую важную в своей жизни. Он последний раз прижал Тимура к себе, сильно, впервые прямо сказал, что любит – Андрей был не из тех, кто сыплет такими признаниями по поводу и без. Не умел, не приучен был, а тут само сорвалось. Будто чувствовал, что в последний раз.
Он наверняка стоял потом на борту и смотрел на удаляющуюся голову сына, едва видную за волнами, сжимая кулаки так, что под ногтями собралась кровь. Он не видел, доплыл ли Тимур до большого корабля, не мог знать наверняка. Он умер с мыслями о том, что вполне мог убить своего ребенка – но и с надеждой, что Тимур остался жив.
Тимур же до последнего не хотел покидать отца и прыгать в опасное серое море, но Андрей умел быть настойчивым. Потом уже мальчику стало не до сомнений и возмущения. При всех его навыках и опыте сражаться со стихией оказалось непередаваемо сложно. В бассейне Тимур сумел бы плавать в два раза быстрее – и раз в десять дольше. Но разве можно сравнить? То, через что он проходил теперь, ничем не напоминало комфорт бассейна. Мальчик устал, замерз, он сомневался, что движется в правильную сторону, он слышал рокот грома, который теперь казался пугающе близким… Он готов был сдаться. До корабля его донесло течение, а на плаву поддержал добытый отцом спасательный жилет.
Тимура подняли на борт, направили в каюту. Он пытался объяснить, что произошло, но русского языка на корабле никто не знал. От усталости мальчик потерял сознание, потом началась лихорадка, толкнувшая его в беспамятство. Он не успел даже назвать свое имя, сумел только попросить помочь отцу, но этого никто не понял.
Корабль, в отличие от «Соная», шторм пережил. Андрей в своем отчаянном, безумном на первый взгляд поступке оказался прав, хотя ему не суждено было узнать об этом.
После шторма корабль вернулся в порт, мальчика, так и не пришедшего в сознание, передали в больницу. Через несколько дней Тимур очнулся, ему не сразу, но нашли переводчика. Мальчик помнил свое имя и имена родителей, однако от шока напрочь забыл названия отеля и катера, на котором плыл с отцом. Это замедлило поиск его родных, но потом в документах все же разобрались, Тимура доставили к матери.
Им вдвоем еще через многое предстояло пройти. Похороны Андрея, новая жизнь без него, память о том, что он сделал – и вечное сожаление о том, что поблагодарить его уже не получится, что последние годы, проведенные вместе, они потратили на ссоры и пустые обиды. Но Елена и Тимур наконец-то были друг у друга, и это меняло все.
Даже теперь, когда Полина получила объяснение произошедшего, внутреннее потрясение не отпускало. То, что это вообще случилось, когда именно случилось – как будто для нее сошлось! Словно ей дали знак, о котором она даже не просила…
Отец Гавриил хотел бы сказать ей то же самое, это было видно сразу. Но он ограничился лишь тактичным:
– Если вы нуждаетесь в чуде, нужно немного больше веры, чем обычно.
Сказал – и ушел, как будто вообще все знал заранее, ничуть не волновался и просто не хотел портить другим сюрприз. А ведь совсем недавно стоял таким же соляным столбом, как Полина!
Теперь, когда ее сын нашелся, Елена не хотела задерживаться в отеле. Она словно боялась, что море передумает и заберет его обратно. Полина не осуждала ее за это, не собиралась спорить и напоминать о здравом смысле. Психолог помогала как могла: договорилась о билетах и такси до аэропорта. Сначала предстояло уехать матери и сыну, а через несколько дней вместе с другими погибшими в Россию специальным рейсом должны были доставить Андрея.
Поздним вечером Полина проводила маленькую семью, в которой осталось всего двое, но которой еще вчера не было, до ворот. Елена старалась не отпускать сына от себя, держала его за руку. Тимур, наверняка до этой истории колючий, как все подростки, без споров позволял матери все. Он теперь на многое смотрел по-другому.
– Спасибо вам, – устало улыбнулась Елена. – За все.