Может быть, единственный в мире.
Я не унесу знание с собой. Пусть люди в далеком трехтысячном знают, кто поднял Россию на своих плечах. Европейцы говорят – Бог. Ну-ну. Я-то знаю правду. Я – внизу, мне видно. А начиналось так…
Шаг первый
Он проснулся в начале первой вахты. Потолочная панель экономно засветилась. Соскользнул со спальной доски, одним движением убрал в стену каремат, другим – шлем виртуальной реальности в нишу. От спальной доски до входной перепонки можно было запросто достать рукой, но его не смущала теснота. Рожденные в космосе недолюбливали большие пространства из-за их потенциальной опасности, ну а аскетизм им воспитывали вполне сознательно, объясняя тем, что шикануть много кто хочет, а ресурсов мало. Оставалось непонятным, почему и на Земле воспитывают в аскетизме, уж там ресурсов полно, одной только атмосферы вон сколько, и почему земляне аскетизм предпочитают называть нищетой… но на Земле он не бывал и судить о незнакомом воздерживался. То есть о Земле он знал побольше среднего землянина, но то по видеомирам, а видеомиры и жизнь ничего общего между собой не имеют, достаточно разок посмотреть что-нибудь о космосе, чтоб удостовериться.
У выпускника летной академии космофлота России все необходимые вещи умещались в боксе под спальной доской, и еще место оставалось. Заполнить можно было, но для этого требовалась определенная деловая нечистоплотность. Поэтому он сразу решил, что не нуждается ни в чем сверх установленного внутренними правилами академии и выдаваемого бесплатно. От чего он не отказался бы, так это от собственного гидроузла, да и то потому лишь, что к пункту удаления отходов жизнедеятельности всегда очередь. В очереди, конечно, можно было поболтать, обсудить новости, но это для землян притягательно, а рожденные в космосе любили уединенность, почти недостижимую в тесноте жилых куполов, пещерных лабиринтов и жилых модулей внешних станций. Но собственный гидроузел могли позволить себе разве что старшие офицеры, стоил он ого сколько, а место под него еще больше.
Вторым и последним его личным желанием было приобретение кокона полной виртуальной реальности, пусть даже российской «Мрии» со всеми ее программными заскоками, самыми, мать их, впечатляющими заскоками в мире. Кокон давал эффект полного присутствия, в отличие от шлема, в котором только посмотреть и поболтать. А полное присутствие в некоторых ситуациях – это… ну, могут же быть у юного лейтенанта тайные мечты?
Он привычно быстро обтерся влажной губкой. Достал из бокса и придирчиво осмотрел парадную форму на предмет, не забыл ли где поменять курсантские буковки на лейтенантские звезды. Оделся и сразу почувствовал себя неуютно. Рожденные в космосе всем видам одежды предпочитали скафандр, ну или хотя бы подскафандровую фибру. А парадка – какая от нее защита? Российские жилые модули, хоть и самые надежные модули в мире, но ломались на удивление часто, и скафандр на теле вовсе не считался излишней предосторожностью. Может, именно потому российские скафандры действительно являлись самыми надежными в мире? За свои немногие годы он побывал в авариях десятки раз, и дважды только скафандр спасал ему жизнь. Так что парадная форма напоминала каждым прикосновением, что случись пробой купола, и ему конец. Неуютней же всего он чувствовал себя в борцовском эласте, и потому на ковре сразу шел в яростную атаку, чтоб поскорей все кончилось, чтоб можно было вернуться в привычную фибру. Так что кличку «Псих» он получил не зря. Получил не только за спортивную ярость, конечно, и не столько из-за специализации военного психолога, но, если служба собственной безопасности академии ничего не нарыла, значит, ничего и не было.
Его жилая сота находилась на третьем ярусе. В космосе, где жизненные ресурсы строго лимитированы, теоретически все должны бы находиться в равных условиях – но русские свою уголовную манеру жить протащили и в космос, и потому третий ярус среди вроде бы равных считался непрестижным. Якобы подниматься по лесенке с занятыми руками неудобно… непрестижно, короче. Первый ярус – иное дело, первый ярус – это люкс. Все выпускники академии жили исключительно на первом ярусе. И только он – на третьем. Недоуменные вопросы по этому поводу ему задавали часто, он отвечал по-разному, неизменно вежливо, потому что спрашивали и преподаватели, но суть ответа в принципе можно было выразить фразой «а мне… на ваше мнение». Умники об исходной форме ответа догадывались, но обижаться боялись – Псих же. А ему на верху просто было спокойней. Никто не шарахался, не толкался в перепонку посреди третьей вахты, как на первом ярусе.
Особенно Ангелина.
Какой идиот догадался протащить в академию интим-роботессу, не смогла выяснить даже служба собственной безопасности. Но то, что это сделал идиот, очевидно. Большинство курсантов родились и выросли в космосе, а в пространстве отношения между полами существенно отличались от практикуемых на Земле… ну, если судить по видеомирам. То есть они, эти отношения, не то чтобы отличались, а их просто не было. По ряду причин физиологического и психологического характера раздельное существование мужчин и женщин в космосе оказалось более предпочтительным, а клонирование давно стало удобным способом воспроизводства. Поэтому Псих за свою жизнь к женщинам не притрагивался ни разу. И детей в жилых сотах не встречал – не было их там. Дети – в интернатах, то любому рожденному в космосе известно. А для чего нужны интим-роботессы – неизвестно. То есть известно, конечно, видеомиры для того и существуют, чтоб просвещать в данном вопросе, особенно если через кокон полной реальности… так что известно хорошо – но непонятно. В результате безобидное, но страшно назойливое электронное существо зря семенило полными ножками по жилым сотам, торчало у постов удаления отходов жизнедеятельности – самых, мать их, эффективных в мире постов! – и набивалось на общение. Сначала ее считали забавной игрушкой, целыми курсами старались уличить в электронной ограниченности, но роботесса для интимных дел на поверку оказалась сообразительней большинства курсантов, а на оскорбления разработчики программ вшили ей беспомощное выражение кукольного личика и слезы в кулак в голубых глазах под светлой челкой – так что и это развлечение быстро приелось. Потом совершенно неожиданно навалились зачеты и экзамены, и роботессу стали посылать по инерционной уже на полном серьезе. А кому понравится, когда посреди бессонной вахты перед экзаменом по двигательным установкам в соту втискивается полуобнаженное нечто, плюхается на коленки и начинает щебетать, прижимаясь полной грудью и ерзая мягкой задницей? Так что гоняли роботессу всей академией. Но Ангелина оказалась механизмом упорным и целеустремленным, и, если б не исчезла вдруг, быть бы в академии акту вандализма в групповой форме. А Псих благодаря положению его соты оказался вне этой некрасивой истории. И целого ряда других, еще более некрасивых. Ему учиться хорошо никто не мешал. Потому сегодня на его погонах – лейтенантские звезды. То есть звезды на погонах у всех, как принято в России, но у него – по праву. И две военно-учетные специальности в дипломе – тоже по праву. И сегодня он в последний раз убирает каремат, и торчит в очереди у поста удаления отходов жизнедеятельности, м-мать его, самого эффективного поста в мире, и мается на торжественном построении, настороженно поглядывая на высоченные потолки плац-зала, вообще все в академии делает в последний раз, потому что на второй вахте – распределение, а уже завтра – война, и, может быть, сразу смерть. И оттого холодно и неуютно в животе, и очередь у поста отходов жизнедеятельности кажется нескончаемой…
Впрочем, оказалось, кое-что в академии приходится делать в последний день, но в первый раз.
– Псих! – окликнул его дежурный по академии сразу после торжественного построения. – В третий блок! Немедленно.
Он даже вздрогнул от неожиданности, потом быстро перебрал все свои невыявленные преступления. В третьем блоке находилось много чего, но в основном служба собственной безопасности, а это… ой-йо, и даже хуже.
В третьем блоке его проводили к помещению без сигнатур, втолкнули и защелкнули диафрагму. Он быстро оценил ситуацию. Три человека смотрели на него внимательно и цепко. Все – старшие офицеры. Понятно. Он невольно выпрямился и вытянул руки по швам, как любил говаривать инструктор по строевой подготовке. Где старый хрыч взял эти неведомые швы, никто не знал, но выражение пользовалось популярностью в академии не один десяток лет.
– Знаешь, кто мы? – спросил полковник снисходительно.
– Да. Флотская контрразведка.
– Откуда?
– Все выпускники проходят через вас, потом делятся впечатлениями.
Полковник кисло усмехнулся.
– И о чем речь пойдет, знаешь?
ebooksa