– Кровь, – выдавил офицер. – С-сосуды лопнули… Вне компенсатора находиться на маневре запрещено…
– Зато уложились между сеансами, – покривился командир. – Семь секунд, ребята. Туда, обратно, еще и пловца выдернули. Поздравляю с рекордом по космофлоту.
– Т-трибунал…
– Второй за сегодня. Привыкай, кэп. У нас каждое дежурство трибунал, мы ж русские, ребята плечистые, языкатые и речистые… Зато твой, как ты говоришь, человек жив. Наверно.
И они уставились на лежащее между компенсаторами тело.
– Ну-ка спрятали бэйджики! – распорядился командир. – Щас я его вскрою.
– Бэйджики?
– Не тупи, кэп! Опознаватель прикрой! На скафандре, придурок!
Места между компенсаторами было очень мало, как раз чтоб втиснуться экипажу и неожиданному гостю. То есть гостье… потому что, когда скрипнул под жесткими пальцами командира лицевой щиток европейца, на них глянули пронзительно черные, перепуганные, но несомненно женские глаза.
– Опа! – сказал стрелок.
Командир рассеянно сдавил руку гостьи, потянувшуюся было к личному оружию, и призадумался.
– Вот тебе женщина, Олег, – брякнул офицер. – Можешь определяться с отношением!
– Ну я не знаю, – обалдело сказал стрелок. – Но она сразу схватилась за пистолет, что есть нехорошая черта характера…
– Я сейчас кого-то прибью, – пообещал командир, выпав из раздумий. – Кому было сказано – без имен? Захлопнули щитки и хлебала, быстро!
– Это что получается? – пробормотал пилот. – Это получается, у них и женщины летают? То есть – в последний раз мы с кем рубились? То-то я отметил, они как-то бестолково нас убивали…
– Вы можете помолчать?! – рявкнул командир. – Дайте. Мне. Подумать!
Экипаж испуганно замолчал.
Гостью колотило и трясло. Стрелок молча сунул ей сок, она умудрилась облиться из тубы.
– Лючия Овехуна, – шепотом прочитал надпись на скафандре офицер. – Пилот. Из вражеской Испании, получается. Ну-ка… Эсте устед буэне?
Услышав голос из внешних динамиков, женщина закатила глаза, обмякла и провалилась внутрь скафандра.