Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты

Стоя перед нами с кастрюлькой теплой воды, салфеткой и черепом, Рультабийль принялся смывать с него краску.

Длилось это недолго. Вымыв череп, Рультабийль продемонстрировал его нам. Затем, встав перед столом, он застыл, всматриваясь в собственный рисунок. Сделав нам знак молчать, он простоял так минут десять – десять томительных минут. Чего он ждал? Внезапно он схватил череп правой рукой и движением игрока в кегли несколько раз прокатил его по своему рисунку, после чего показал череп нам и предложил убедиться, что на том нет ни пятнышка красной краски. Затем снова вытащил часы и заговорил:

– Краска на рисунке высохла. Высохла за четверть часа. Одиннадцатого апреля мы видели, как господин Дарзак вошел в Квадратную башню в пять часов вечера. После этого, закрывшись в своей комнате на задвижку, он, по его словам, не выходил оттуда, пока мы не зашли за ним уже после шести часов. Что же до Старого Боба, то мы видели, как он вошел в Круглую башню в шесть часов, держа в руках череп без каких бы то ни было следов краски. Каким же образом краска, сохнущая четверть часа, оказалась свежей больше чем через час после того, как господин Дарзак кончил рисовать и Старый Боб, войдя в Круглую башню, в гневе швырнул череп на рисунок и запачкал его в краске? Этому есть только одно объяснение – попробуйте-ка найти другое: господин Дарзак, вошедший в пять часов в Квадратную башню и, по общему мнению, не выходивший оттуда, совсем не тот человек, который рисовал в Круглой башне перед приходом Старого Боба в шесть часов, не тот, к кому мы пришли в Квадратную башню – но не видели, как он туда входил, – и с кем вместе вышли. Короче: это не тот господин Дарзак, который сейчас сидит здесь вместе с нами. Здравый смысл указывает нам, что у господина Дарзака есть двойник.

С этими словами Рультабийль посмотрел на господина Дарзака. Тот, как и все мы, находился под впечатлением выводов, сделанных молодым репортером. Нас всех охватило двойственное чувство: изумление и беспредельное восхищение. Как было понятно все сказанное Рультабийлем, понятно и ужасно! Он снова продемонстрировал нам свой недюжинный, точный ум. Господин Дарзак вскричал:

– Значит, вот как он вошел в Квадратную башню! Принял мое обличье и спрятался в стенном шкафу. Потому-то я его и не видел, когда, оставив в башне Карла Смелого свой рисунок, пошел заниматься почтой. Но почему же папаша Бернье впустил его?

– Да он же думал, что это вы, черт возьми! – ответил Рультабийль и взял в свои ладони руку дамы в черном, словно желая подбодрить ее.

– Значит, вот почему, когда я подошел к двери, она была не заперта и мне оставалось лишь ее толкнуть. Папаша Бернье думал, что я у себя.

– Совершенно верно! Вы рассуждаете безупречно, – согласился Рультабийль. – Папаша Бернье, отперший дверь первому господину Дарзаку, второго даже не видел. Вне всякого сомнения, вы вошли в Квадратную башню, когда папаша Бернье стоял с нами на валу и наблюдал, как Старый Боб, размахивая руками, говорил что-то миссис Эдит и князю Галичу у входа в Барма-Гранде.

– Но как же матушка Бернье, сидевшая в привратницкой, меня не заметила и не удивилась, что я вхожу второй раз, хотя и не выходил? – спросил господин Дарзак.

– Представьте себе, – с печальной улыбкой отозвался репортер, – представьте себе, господин Дарзак, что именно в эту самую минуту, когда вы шли к себе, то есть когда шел второй господин Дарзак, она собирала картошку, которую я высыпал на пол из мешка. Все ясно?

– Выходит, я должен поздравить себя с тем, что все еще нахожусь на этом свете?

– Поздравьте, господин Дарзак, поздравьте!

– Подумать только, я вернулся к себе, заперся на задвижку, сел работать, а этот бандит был у меня за спиной! Если бы он напал на меня, я и пикнуть бы не успел!

Рультабийль подошел к господину Дарзаку и, глядя ему в глаза, спросил:

– Почему же он этого не сделал?

– Вы прекрасно знаете, кого он поджидал! – ответил Робер Дарзак и повернул к Матильде искаженное горем лицо.

Стоя рядом с господином Дарзаком, Рультабийль положил руки ему на плечи и сказал голосом, к которому вернулись былые звонкость и мужество:

– Господин Дарзак, я должен вам кое в чем признаться. Когда я понял, откуда взялся «лишний труп», и убедился, что вы не обманываете нас и в пять часов действительно вошли в Квадратную башню – в это верили все, кроме меня, – я счел возможным заподозрить, что бандит – вовсе не тот человек, который в пять часов под видом Дарзака вошел в Квадратную башню. Напротив, я думал, что это и есть настоящий Дарзак, а вы – лже-Дарзак. Ах, дорогой мой господин Дарзак, как я вас подозревал!

– Но это же безумие! – воскликнул господин Дарзак. – Я ведь не смог точно назвать время, когда вошел в Квадратную башню, только потому, что не придавал этому значения и помнил час довольно приблизительно!

Не обращая внимания на слова собеседника, на растерянность дамы в черном и на наше полное смятение, Рультабийль продолжал: