Фемида его любви

— Да причем тут ты? Этот олух вернулся к тачке, сам виноват. Я бы потом сам забрал ее, ничего тогда бы не было. Ну да ладно, что мусолить. Ты в порядке?

— Что с Антоном?

— Забудь о нем.

— Хорошо, кто те люди на джипах?

Алекс обнял руль:

— Это тебя не касается. Как ты чувствуешь себя? Болит что-то?

Я прислушалась. Мучила только слабость. В остальном было нормально.

— Я хорошо, спасибо.

— Тебе спасибо.

Я непонимающе повернулась к нему, он продолжил:

— Ты мне снова жизнь спасла. Не ожидал от тебя, — мне показалось, то он хотел потянуться ко мне, но передумал. Видимо вспомнил, что мы расстались и теперь трогать меня руками он не имел права.

Во мне снова проснулась горечь и обида. Они, подобно кислоте, блуждали по венам, накачивая искалеченные клетки болью утраты. Они мучили нас обоих, потому что ни я, ни Алекс не желали расставаться. Слепой бы только не увидел, как хотелось Вестнику прикоснуться ко мне и с каким усилием он тормозил себя. Он страдал, калечил своим решением нас обоих, но держал свое слово. Больше мы друг другу никто. Мы просто воспоминание о мощном наваждении, которое испытывали, находясь рядом.

Противостоять взаимному притяжению сложно. Вот он, рядом. Протяни руку и ощутишь его колючую щетину, а настояв, можно коснуться вкусных губ, но нельзя. И это "нельзя" разрывалось внутри острой болью, от которой хотелось выть, убежать куда-то далеко, но некуда. Нас бы спасла только амнезия, чтобы оставить в памяти провал с надеждой на что-то новое. Пока мои губы помнили поцелуи Вестника, шанса на новые отношения не было.

— Артем, ты как? — Алекс повернулся к Молчуну. — Потерпишь немного? Сейчас я улажу проблемы после того, как Шурочка засветилась в баре и отвезу тебя в больничку. Ок?

Его слова задели. Он ткнул меня, как маленькую. Не послушалась, видите ли, его, и теперь ему приходилось решать вопросы. Видимо беременность уже принялась наводить беспорядки в моем гормональном фоне, потому что внутри меня мигом активировалась мадам Гордыня:

— Не стоит со мной возиться. Теперь тебе это не нужно, я сама решу свои проблемы. Взрослая уже, — Гордыня думать не умела. Она сначала говорила, а потом дяденька Здравый разум хватался за голову и истошно кричал, созывая совет из всех моих ипостасей, моля о помощи и советах.

Молчун, прежде копошившийся сзади, притих. Алекс устало покосился на меня и кивнул в сторону бара:

— Сама? Хорошо, иди. Удали все записи с камер, заткни весь бар, убедив их молчать о случившемся и завали своего телохранителя, ибо он скоро очнётся и сдаст тебя брату. Иди, решай свои проблемы, взрослая, — он отреагировал на удивление спокойно.

— А других способов нет?

— Не знаю, у меня же обычная логика технаря. Придумай альтернативу своим творческим мышлением, а я понаблюдаю со стороны. Иди, — он дернул за ручку, открывая дверь. — Иди, художница, у тебя мало времени.