Девчонка в фартуке оказалась не промах и осклабилась в ответ щербатым зубом.
— А и подскажу, только, чур, если никто из вас не угадал, три монеты мои.
Лунара посмотрела на нас с притворным вопросом.
Я кивнула, зная, что с деньгами придется расстаться в любом случае, то же самое сделали остальные.
— Мозгоправ там живет, Волесла Гальн, — сообщила подавальщица и, не спрашивая, угадал ли кто, протянула загрубевшую ладонь за деньгами.
Гесс Северин нарочито медленно начал доставать кошелек.
— А почему же таблички нет на входе?
— Так кто ж заходить тогда станет? — шмыгнула носом девчонка. — Гессы люди гордые, кому охота признаваться, что с головой беда?
— И что, прям гессы ходят? — удивился Вилли.
— А то ж, бывает, — кокетливо протянула наша информаторша, явно засмотревшись на голубые глаза младшего Ярина, да так, что перестала следить за пальцами Ролана, отсчитывавшими монеты. — Гессы, а еще вдовицы разного возраста, ну, я так думаю, потому что в темных платьях.
— А как к нему записаться на прием? — вступила в разговор я.
— А вам зачем? — подозрительно спросила девица.
— А это не мне, это ему. — Я указала на Лося. — Несчастная любовь. Мучится, бедняга, боится признаться объекту воздыхания.
— Августина, — прошипел «несчастный».
Вилли издал странный звук, похожий на стон. Лу так округлила глаза, будто это мне требовался мозгоправ. Гесс Северин вздохнул и протянул подавальщице деньги.
А я поняла, что перегнула. Во мне говорила обида. Очень громко так говорила, практически кричала через каждую злую шутку.
— Ну прости, пожалуйста, я же как лучше хочу, — примирительно попросила я, погладив Лося по плечу, а затем все равно повернулась к нашему источнику информации. — Так как к нему записаться? Думаю… мне бы тоже не помешало…
— Да почем мне знать? — Коварная пожала плечами, скинула деньги в карман и повернулась к нам спиной. — Мы люди простые, нам некогда страдать еще и душевно.
— Вон оно как, — резюмировал Вилли.
Остальные промолчали. Все мы были людьми сложными… особенно в последние недели.