Мы стояли друг напротив друга в темной пустой комнате, между нами струился желтый свет лампы. Как оказалось, туда можно попасть в любой момент, если сосредоточиться, закрыв глаза. Это было гораздо удобнее, чем разговаривать мысленно с самим собой. Тут я хотя бы видел своего внутреннего собеседника, и воспринималось это не так… безумно, что ли. Мы с Гориным открыли такой способ случайно. В изнеможении рухнув на койку, я закрыл глаза, продолжая мысленный диалог. И тут же очутился в комнате с лампой. Продрал веки — очнулся в палате. Снова смежил их — вернулся в пристанище капитана. Удобно. Главное, как выяснилось, не давать ему возможность занять место под лампой. Но он, к его чести, пока не стремился меня оттеснить.
«У меня только одна мысль на эту тему, — я рассуждал вслух, наблюдая за реакцией Горина. — Женщина со значком ящерицы на маске. Та, кого я видел на пожаре».
Двадцать лет… Ровно двадцать лет прошло с тех самых пор, как я потерял сестру. Но только сейчас история внезапно получила свое продолжение, тем более неожиданное с учетом проделанной мною работы. Все это время я искал таинственную незнакомку, перелопатил кучу справочников и форумов, но не нашел и намека на женщину в желто-коричневом костюме. Ящериц было хоть отбавляй. Даже банда с этим названием действовала в Калмыкии. И еще с десяток похожих «коллективов» в разных концах Земли. Были даже похожие татуировки, отличавшиеся лишь формой хвоста, головы и лап. Но не было никого с ящерицей на маске. Даже астраханская девушка-игиг с этим прозвищем и мощной регенерацией выбрала своей эмблемой когтистую лапу рептилии.
«У меня бывали похожие случаи, — кивнул Горин, неожиданно сев на пол в позу бабочки. — Отложенный рецидив… Убийцы, много лет успешно скрывавшиеся от правосудия, словно получали какой-то толчок и пытались убрать свидетелей, которые о них благополучно забыли. А случалось и так, что люди подолгу жили ожиданием мести и потом наносили решительный удар».
«Я тогда был ребенком, — последовав примеру капитана, я расположился в медитативной позе, осознав, что так гораздо удобнее даже в мыслях. — За что мне было мстить?»
«Ты рассказывал, что какой-то Кремень продал долг твоего отца «Гадам», — напомнил он. — Не думал, что кто-то давно заточил зуб на твою семью и нанял этих отморозков? Так сказать, для отвода глаз, чтобы самому не мараться. Ведь, насколько я понял, у вас тут все совсем по-другому… Как у нас больше ста лет назад. Родовые интриги, вендетта и все дела».
«Вообще, все началось не так давно, хоть и до моего рождения, — я облизнул пересохшие губы и удивился, как такое возможно в мыслях. — Мой прадед, заядлый картежник, проигрался в пух и прах, набрал кучу долгов, вновь все проиграл. Да-да, представь, все банально… Ему пришлось распродать почти все родовые имения, землю, отдать сбережения. Остался лишь дом в Торжке, и то чудом. А потом вдруг выяснилось, что от прадеда остались еще долговые векселя, которые совсем недавно предъявили отцу как наследнику. Кто же знал, что их в итоге перепродадут бандитам… Тем самым «Гадам». Нашу семью тогда в основном кормила радиостанция, созданная отцом еще вместе с дедом, и доход от нее постепенно увеличивался. Но бандиты потребовали деньги сразу. Потом тот пожар… Пришлось опять влезть в долги — восстанавливать дом и радиостанцию».
Я вспомнил те бесконечные дни и месяцы на одной крупе, безумные переработки отца. Маме пришлось достать из пыльного ларчика швейный набор и без конца кроить, вышивать и штопать. Как родители в таком состоянии воспитали меня и еще вытянули Васю с Лизой — до сих пор уму непостижимо.
«Да уж, в мире особо ничего не меняется, — странно усмехнулся Горин, продираясь через мои мысли. — Бедность, кредиты, долги, игромания. Конкуренция в бизнесе. Разборки и передел сфер влияния. Радиостанция, конечно, вряд ли такой уж лакомый кусочек, чтобы из-за нее людей сжигать. Но я просто уверен, что громкий разбой — это операция для отвлечения внимания. Скорее всего, «Гадов» наняла та женщина, о которой ты говоришь. И возможно, что сама она не должна была попасться вам с сестрой на глаза. Например, что-то искала, пока Анаконда с Саламандрой изображали атаку беспредельщиков. И не рассчитали, что вы с сестрой побежите наверх».
«Ты знаешь, в этом что-то, наверное, есть, — задумчиво кивнул я. — Я пока не могу представить, что ценного могли искать в студии, но вот твоя идея с отвлечением внимания… В ней что-то есть».
«Ты же не из вежливости так говоришь? — капитан с подозрением посмотрел на меня. — Это ты брось. Я в полиции такого насмотрелся, тебе и не снилось. Женщины роды изображали, пока их мужья магазины чистили…»
Я вспомнил, как буквально вчера подручные Серпа атаковали вертолетную базу, чтобы оттянуть силы столичных игигов от торговой площади в центре Торжка. Логика та же, и Горин зря обижается, будто я не поверил. Очень даже может быть, что убийца Оли что-то искала у нас. Только что? И как это связано с сегодняшним покушением?
«К Кингу вежливость», — я покачал головой, отвечая Горину.
«К кому?» — переспросил Горин.
«К Кингу, — повторил я. — Это один из драконов, мифическое существо. Хотя некоторые верят, будто он существует».
«Понятно, — неопределенно кивнул капитан, нахмурившись. — Ладно, черт с ним, с этим Кингу. Лучше подумай, может, ты что-то упускаешь. Что у вас было ценного, что стоило бы украсть? Или, наоборот, уничтожить?»
«Диски, — мелькнуло у меня в голове. — Когда мы с Олей взбежали на чердак, она держала в руках компакт-диски. А потом просто бросила их в огонь… Может, зацепка здесь?»
«Может, и здесь, — подал голос напарник, и я в очередной раз убедился, что мысли от него не скрыть. — Поговори с отцом. Если там на самом деле ничего не было, одной версией станет меньше. Как вариант, это может быть компромат… На кого-нибудь высокопоставленного. Подумай об этом».
И вновь Горин выдал дельную мысль. Тот пожар выбил меня из колеи, и я старался всячески гнать от себя все, что с ним было связано. У отца ведь было влияние, финансовые проблемы не исключают авторитет, с ним считались. Но случались у него и конфликты. С Морозовыми, Рябушинскими, Бергами и другими промышленниками, акционерами крупных корпораций. Весь в деда, который основал радиостанцию и не жалел представителей бизнеса, плюющих на закон.
Мог у отца оказаться дома компромат на кого-то влиятельного? Возможно… Мне не хотелось думать про него плохо. Я верил, что он сделал бы все от него возможное, чтобы защитить семью. Что рисковал с умом и делает так до сих пор. Но я понимал, что разговор на эту тему должен состояться. Пора вылезать из кокона и расставлять все точки над нужными буквами.
ebooksa