- Съезжу в Совет… - проговорила наконец Жаргалма. - Завтра поеду.
- Вот и хорошо, - похвалила соседка.
На другой день Жаргалма собралась в сомонный Совет, но один улусник сказал, что будто новый зайсан Дугарцырен куда-то уехал на несколько дней.
Жаргалме надо бы огорчиться, а у нее почему-то вдруг стало легче на сердце.
Жаргалма и сама не смогла бы объяснить, почему у нее от сердца отлегло. Так бывает в степи, когда после пасмурных дождливых дней неожиданно выглянет солнце, разгонит темные тучи.
Ласковое солнце светит в душе Жаргалмы.
Как солнечные дни сменяются пасмурными, так меняется и настроение Жаргалмы. Снова у нее в груди стало мрачно и холодно. Никто в улусе вроде и не болтает о ней ничего плохого, а сердце словно мертвое. Прогорит в степи костер и угаснет, ветер разметет золу - и на многие годы на земле останется черная плешина, на которой не растут ни трава, ни цветы. Неужели глупые разговоры выжгли в душе Жаргалмы такую же черную плешину?
Жаргалма оседлала Саврасого и вместе с Очиром поехала пасти коров. Хорошо сидеть на лесной поляне возле приветливого костра! Они с Очиром погнали коров на свой покос, там стоит в копнах скошенное сено. Подъехали и увидели, что чьи-то коровы разрушили городьбу, топчут, растаскивают копны. Жаргалма и Очир принялись разгонять коров, бить чем попало. Одних выгонят, другие уже у копен. Свои коровы тоже кинулись топтать сено, еще назойливее оказались, чем чужие. Кое-как разогнали коров, принялись поднимать развороченную городьбу. Вокруг ходит чужая красная корова, тычет мордой в жерди. Она, наверно, и опрокинула городьбу, привела к сену все стадо…
Жаргалма и Очир подобрали сено, поправили разрушенные копны. Сено грубое, исцарапало руки, лицо… Жарко, захотелось пить, пересохло горло. Когда все было сделано, разложили костер, повесили на сучке старый котелок с водой из канавы. Вода закипает, суетится в посудине. Очир, который часто бегает по взрослым собраниям и сходкам, слушает там всякие речи и выступления, забрался на пень и важно заговорил, будто коровы понимают его:
- Что вы натворили, дурные коровы? Сожрали сено труженика Абиды Гармаева. Он руки мозолил, потел под солнцем. А вам и не стыдно. Сын Абиды, малолетний Очир, возил это сено, а вы втоптали в землю. Для чего мы запасали сено? Для того чтобы вы зимой не подохли с голода. А вы ходите по колено в густой ветоши и в сочных кустах и лезете со своими волосатыми мордами в городьбу, воруете сено. Позор вам, коровы!
Жаргалме очень забавно показалось, как Очир говорил, она расхохоталась. Очир еще больше разошелся.
- Насторожите свои глупые коровьи уши! - строго приказывает он коровам. - Скоро выпадет снег, скроет ветошь, скроет молодые кустарники. Будет холодно, задуют ледяные ветры. Бр-р-рр… Скользко станет. Как будете тогда жить? Станете тощие, понурые… Придете к нашей юрте, начнете жалобно мычать, просить еды. Я скажу тогда: «Прочь отсюда! Вы свое сено еще осенью сожрали. Нет для вас больше никакой еды!»
Очир соскочил с пенька, крикнул: «Хорошо я их?» - и с веселым смехом подбежал к сестре. Жаргалма утерла рукавом слезы, выступившие от смеха, и ответила:
- Хорошо. Только одно забыл… Коровы могли сказать тебе: «Не будешь кормить нас, не дадим молока. Хочешь есть лепешку с маслом, саламат на сметане, молочные сухари, сливки - корми досыта. Тогда молоко тебе будет и мясо».
Очир притих, задумался. Жаргалме почему-то вспомнилась старая Пеструха, которую Норбо решил продать в русскую деревню.
Жаргалма не помнит, когда последний раз смеялась до этого дня. Плакала много… «Нельзя всегда ходить без улыбки, - думает Жаргалма. - Хмурой тяжело быть. Я же молодая, должна петь, водить ёхор[9] с девушками, с парнями…» А из глаз падают слезы… Пришлось сказать брату, что дым костра едкий, от него и плачет…
Они выпили по чашке горячего чая, пахнущего дымом. В мешочке, который лежал на холодной земле, нашлась лепешка. Забавно грызть мерзлую лепешку, запивать горячим чаем.
Непостоянно осеннее небо. Вот вроде наступила зима. Выпал снег, замерзла в канавах вода. И вдруг - несколько дней подряд греет жаркое солнце, снова все растаяло. Потом опять холодно. Наступила пора, когда мясо уже не портится. Улусники все чаще режут коров, они жирные. Жаргалме почему-то вдруг захотелось бараньей почки. У них недавно забили яловую корову, почки и сейчас дома лежат, но ей надо бараньи. Она думает, что может много съесть, полную большую чашку. Даже разрезать не станет, будет сидеть и кусать от целой, рвать зубами. Никому не даст ни кусочка. Сколько будет почек - все съест и жирные пальцы оближет.
Вдруг Жаргалме стало страшно: бараньи почки маленькие, она может съесть хоть пятьдесят штук. Для этого придется зарезать двадцать пять овец. На чьи плечи ляжет тяжелый грех? На ее плечи, она захотела почек… Нет, она не станет думать о грехах.
Бараньи почки. Хоть бы штук десять. Нет, уж лучше двадцать. Три, пять дней, целую неделю есть почки. Раньше она и за мясо их не считала, глупая, наверно, была…
ebooksa