Отмеченная судьбой

22
18
20
22
24
26
28
30

Вера не могла вымолвить ни слова. Паша сочувственно посмотрел на нее:

— Прости за эти подробности.

— Не извиняйся, — замотала головой она, прикрыв ладонью рот. — Продолжай, пожалуйста. Я уже ко всему готова.

«Боюсь, не к тому, что я собираюсь тебе рассказать», — подумал Павел.

— Затушить пламя не было никакой возможности: Владимир Толмачев устроил пожар со знанием дела, поджег свой дом сразу в нескольких местах. Односельчанам оставалось смотреть, как бушует пламя, и следить, чтобы оно не перекинулось на соседние дома. Люди слышали, как Толмачев клялся истребить на корню всю гнилую породу, как кричала его жена, Варвара, и просила выпустить ее. Слышали, как раздался выстрел, и женские крики смолкли. Потом Владимир выстрелил еще раз, уже в себя.

— Гнилую породу? Он имел в виду себя и свою семью?

— Видимо, да.

— Но ведь мой дед спасся?

— Он бы не спасся, да мать каким-то чудом умудрилась выбросить полумертвого ребенка из окна. Остальное ты знаешь от Ирины Матвеевны. Но это только вершина айсберга. Загадка дома кроется куда глубже. Я уже учился на истфаке, писал курсовую. Копался в архиве университетской библиотеки, в отделе рукописей, и случайно наткнулся на дневниковые записи. Точнее, небольшой отрывок. Писал местный священник…

— Дед Марии Сергеевны! — озарило Веру.

— Кого, прости?

— Старухи Емельяновой! Она сказала, ее дед и отец были священниками, и дед вел дневник, который пропал во время революции!

— Вполне вероятно, — согласился Павел, — так вот, уцелевшие записи касаются бабушки твоего деда, Елизаветы Толмачевой.

— Елизавета Толмачева, — завороженно повторила Вера, словно попробовала имя на вкус. — И что с ней случилось?

— Как ты понимаешь, о многом можно только догадываться. Видимо, дело было примерно так. Елизавета жила в городе с матерью, отчимом и младшей сводной сестрой. Отчим занимался коммерцией. Мать овдовела, второй раз вышла замуж за компаньона своего покойного мужа. Елизавете было около двадцати лет, когда началась вся эта история. Девица никак не могла выйти замуж и по тем временам считалась старой девой. Наверное, сильно переживала по этому поводу, но тут у нее приключился роман с неким мужчиной, назовем его Иваном. К сожалению, Иван не собирался брать Лизу в жены, ситуация осложнилась тем, что барышня забеременела. Когда все вскрылось, она думала, что родители вынудят любимого жениться. Но не тут-то было. Иван дал понять, что совершил ошибку, вняв настойчивости девушки, и попросил отчима Лизы замять историю. А взамен пообещал серьезные финансовые вливания в его бизнес. Отчим согласился. Все решилось удачно, к тому же дочь-то неродная, а сбыть ее выгодно замуж он все равно, видимо, уже не надеялся.

— А что же мать? — возмутилась Вера.

— Понятия не имею, — пожал плечами Паша. — Наверное, согласилась с решением мужа. А может, ее мнения никто и не спрашивал. Опозоренную Лизу сослали «в деревню к тетке, в глушь, в Саратов». Сюда, в Корчи. Здесь жила родная тетя матери Лизы, Евдокия. Ее дом стоял на том самом месте, где стоит сейчас твой. Тут Лиза и прожила до самой смерти.

— Пока все напоминает рядовую мелодраму, — заметила Вера. — Что же стряслось с этой Лизой дальше? Утопилась в Глубоком озере?

— Учитывая то, что случилось потом, лучше бы утопилась, — серьезно ответил Павел. — Понятно, в каком состоянии находилась девушка: любимый бросил, отчим продал, мать предала. Вдобавок она была беременна, и ей приходилось целыми днями сидеть взаперти, никому не показываясь. А тут и новый удар: Иван вскоре женился на ее сводной сестре. Вот тут-то, видимо, в голове у Лизы что-то повернулось. Она стала якшаться со знахаркой, ведуньей, которая жила в соседней деревне.

— Ведуньей? Что за бред!