Родная кровь

Да что же в этом году за осень такая?.. Сначала этот скандал с Крайтоном, потом Оливия рассталась с Брэдом, теперь Филиппа окончательно уходила от Алана. Вчера утром я решила составить компанию Астрид и вместе с ней навестила её отца, живущего на берегу в трейлере со спущенными колёсами. Гай Уэнрайт, как всегда, был немного пьян, гладил своего грустного старого пса Беби и наблюдал за тем, как Астрид расставляет в его допотопном и всегда пустом мини-холодильнике разноцветные пластмассовые контейнеры с едой… Я уже давно заметила, что когда моя старшая сестра обращается к этому человеку словом “пап”, меня всегда передёргивает, так как в моём восприятии отцом Астрид всегда безраздельно являлся мой отец. Однако правда заключается в том, что это моё понимание ложно – отцом Астрид на самом деле всегда являлся этот небритый, неухоженный мужчина, неспособный прожить ни дня без выпивки. Как бы это ни было странно, но по отношению к этому потерянному человеку я никогда не испытывала негативных эмоций – только жалость. Даже несмотря на то, что моя любимая старшая сестра наделяла его коротким словом “пап”, которое, как я считала в детстве, к нему никак не могло относиться. Однако именно это слово отчётливо создавало между мной и этим странным человеком неосязаемую, наподобие невидимой нити, связь: я осознавала, что без существования этого человека было бы невозможным и существование Астрид. Одна только мысль о том, что моей старшей сестры могло не быть в моей жизни, хотя бы в одной из её многочисленных альтернативных реальностей, всякий раз приводило меня к фантомной боли в грудной клетке, и потому я была благодарна этому человеку если не за его существование, тогда за существование моей сестры. В детстве я следующим образом рассудила для себя: если этот человек близок моей сестре, значит он близок и мне. И потому в этот раз я принесла ему собственноручно приготовленные сэндвичи. Перед глазами застыл образ небритого, худого мужчины, трясущегося в нервном ознобе, вызванного недостатком алкоголя в крови, на который он пошёл, чтобы купить своему псу лучший сухой корм: “Слышал, завтра будут похороны той учительницы, Ванды Фокскасл… Надо же, её убили совсем рядом с моим трейлером… А я ничего и не видел… И даже не слышал… Всю ночь провёл в хмельном сне, только полицейские один раз разбудили…”

– Ты права, Тесса, – вдруг вырвал меня из моих покрытых поволокой тумана воспоминаний о вчерашнем дне Алан. – Мне необходимо что-то решать с Филиппой… Но зачем ты сегодня пришла? – он посмотрел на свои блестящие наручные часы. – Да ещё так рано… Я думал, что ты сегодня отправишься на церемонию прощания с миссис Фокскасл.

– Отправлюсь чуть позже. Алан, ты не можешь занять мне денег?

– Конечно могу. Сколько тебе необходимо?

– Пять-семь тысяч.

– Немало, – моментально напрягся мой собеседник.

– Я верну.

– Да знаю я, что ты вернёшь, – он нагнулся к нижнему ящику стола и, вынув из него кошелёк, начал отсчитывать сотенные купюры. – Вот, возьми, здесь восемь тысяч. Больше у меня наличными нет, – он положил стопку купюр на ближайший ко мне край стола. – Зачем тебе вдруг понадобились деньги? Да ещё так много, – наконец решил поинтересоваться он, когда я взяла деньги в свои руки и, не пересчитывая, положила во внутренний карман своего пиджака затем, чтобы позже спрятать их в сумочке.

– Я не говорила тебе об этом, хотя и пыталась предупредить тебя в самом начале, – я едва сдержалась, чтобы не прикусить нижнюю губу. – Проект Крайтона мне дорогого стоит, и я хочу уйти с него.

– И ты одолжила деньги у того, кто ни за что тебя не отпустит с проекта?!

– Алан, я не спрашиваю у тебя разрешения, – я пыталась говорить ровно, чтобы не спровоцировать появление влаги в своих глазах. – Прости. Я увольняюсь. И уезжаю из Роара.

Опасность со стороны Крайтона, убийство Ванды Фокскасл, болезненный разрыв Оливии с Брэдом, меланхолия отношений Алана с Филиппой, моё увольнение и очередной переезд – всё свалилось в одну кучу.

Алан едва не расплакался, в последний раз пожимая мне руку, я же и вовсе похолодела, словно предчувствуя худшее, ещё не свершившееся, но обещающее украсить кучу уже свершившихся несчастий горькой вишенкой на верхушке всеобщего отчаяния.

***

На похоронах ко мне подошли муж убитой, их шестнадцатилетняя дочь Руби, десятилетний сын Бартон и пятилетняя Мэлори, которая за время учёбы в школе имени Годдарда стала вхожа в круг лучших друзей Берека. Мистер Фокскасл выразил мне свои сожаления о том, что именно на мою участь выпала доля последней видеть его жену в живых. У всех троих детей глаза покраснели от выплаканных за эти страшные для их семьи дней слёз и все эти глаза смотрели на меня с жалостью, будто я пострадала от ухода их матери не меньше, чем пострадали они сами. Думать о том, что тридцатисемилетнему вдовцу Бернарду Фокскаслу отныне придётся в одиночку справляться с воспитанием сразу трёх детей, было неожиданно больно.

Я позволила себе задержаться на кладбище чуть дольше, так как по непонятной причине, на подсознательном уровне, я словно ощущала… Даже осознавала свою вину в произошедшем с только что зарытой в землю женщиной, вину в постигшем её семью горе. Но что именно я сделала, что повлияло на её судьбу? Ведь что-то было. И я чувствовала это. Я это знала…

Я уже подходила к своей машине, когда меня кто-то нагнал сзади и уверенно взял за ладонь. От растерянности я не сразу отстранилась, но как только увидела перед собой Байрона, мгновенно вырвала свою руку из его. Он не пытался удерживать меня физически, но он, глядя мне прямо в глаза, произнёс слова, моментально бросившие меня в нервную дрожь:

– Рано или поздно нам нужно будет обсудить это.

– Никогда больше не касайся меня, – едва сдерживаясь, чтобы не поморщиться, я сделала шаг в сторону от него, после чего, поняв, что он не будет препятствовать мне здесь и сейчас, продолжила отступать к своему автомобилю. Но стоило Байрону испариться, как за моей спиной возникла Пейтон Пайк. Она словно материализовалась из ниоткуда и словно появилась передо мной именно в этот момент лишь потому, что при помощи своих экстраординарных экстрасенсорных навыков смогла проникнуть в мой разум. Но она назвала не то имя, на которое я могла бы подумать и даже сослаться… Она указывала на Пауля Дэвиса.

Глава 30.

Тереза Холт.