Сначала я уперлась на предплечья, а после заставила себя сесть. Только сев я вдруг вспомнила всё, что произошло после аварии. От просветления в голове мне немного полегчало. Глаза быстро привыкали к свету, и теперь он не казался чрезмерно ярким, но становился всё более тусклым. Пальцами правой руки я коснулась болящего места на голове и ощутила что-то неладное. Увидев зеркало на стене слева от единственной в кабинете двери, я встала и неуверенным шагом подошла к нему. Всё было не так страшно, как казалось наощупь, но и не особенно вдохновляло: на мою голову наложили марлевую повязку, повязав её вдоль лба. По тому, как аккуратно обошлись с моими волосами, постаравшись их красиво вытащить из-под повязки, я поняла, что такая работа может принадлежать женщине.
Не успела я додумать мысли о своей окровавленной у правого виска повязке и бледной коже, как вдруг дверь справа от меня распахнулась и в комнату вошла та самая Пола, которую я успела запомнить перед тем, как потеряла сознание.
– Первая ночь спокойствия за последние пять дней: ни одного Блуждающего у стен Рудника не осталось, стоило только военным развесить эти рупоры по периметру всей стены… Ой, твоя красавица очнулась, – доктор резко обернулась, заметив меня справа от себя. Меня сразу же кольнуло словосочетание “твоя красавица”, потому что вслед за этой женщиной в комнату вошёл Беорегард. – Как ты себя чувствуешь, дорогая?
Я перевела взгляд с огромной фигуры Беорегарда на Полу, которая была на полголовы ниже меня.
– Хорошо, – наконец процедила я.
– Хорошо? Ха! Я бы сказала, что ты можешь чувствовать себя не лучше, чем более или менее терпимо, – с этими словами доктор направилась к своему столу, обошла его и, уже опускаясь на кресло, продолжала. – Твоя голова сильно пострадала, но, благо, ушиба ты избежала. Тебя может подташнивать в ближайшие пару суток, ну, знаешь, как при токсикозе во время беременности.
– Нет, не знаю…
– Значит, те дети не твои?
– О… Дети… Нет, они не мои.
– Ну а муж у тебя есть? – я молчала. – А парень?
– Нет у меня никого, – не понимая сути допроса, коротко ответила я.
– А кто тогда тот, которого мы вытащили из багажника?
– Это мой племянник – Тристан. Он и твой племянник тоже, – я многозначительно посмотрела на стоящего рядом Беорегарда, сверлящего меня тяжёлым взглядом. Своим же взглядом я явно требовала от него, чтобы он хотя бы немного прояснил ситуацию. Но он определённо не собирался ничего прояснять. Только смотрел на меня серьёзным взглядом сверху вниз, отчего мне с каждой секундой становилось всё более и более не по себе.
– Вот как… – вновь раздавшийся голос Полы позволил мне наконец освободиться из зрительного плена своего молчаливого оппонента. – Значит это дети Кармелиты?
– Да, дети Кармелиты, – наконец решил подать свой баритон Беорегард.
– И Рэймонда, – почему-то нахмурилась я.
– Ну да, – опустила глаза в стол доктор, – дети Кармелиты и Рэймонда. У меня для тебя замечательные новости, дорогая, – странным взглядом посмотрела на меня Пола, так что я уже ожидала сарказма. – Моим сыновьям двадцать один, девятнадцать и шестнадцать лет, и только у младшего есть девушка. Так уж получилось, что с девушками у нас сейчас дефицит, так что как тебе моё предложение?
– Что… – это был даже не вопрос, это было искренне непонимающее “что”.
– Пола, прекращай свои косые шутки, – Беорегард неожиданно взял меня под руку. – Мы уходим.
– И далеко это вы собрались? Детей можешь забирать, а свою красавицу и старшего племянника придётся оставить.