Террор

Крозье увидел стоявшего там Фицджеймса – единственного человека, не наряженного в маскарадный костюм и никуда не бегущего. Он схватил его за рукав:

– Давайте, Джеймс! Надо убираться отсюда!

Командир «Эребуса» медленно повернул голову и посмотрел на старшего по званию офицера так, словно видел его впервые. Он снова улыбался слабой рассеянной улыбкой, страшно действовавшей на нервы.

Крозье влепил ему пощечину:

– Пошевеливайтесь же!

Волоча за собой пребывающего в сомнамбулическом трансе Фицджеймса, Крозье пробежал через горящий белый зал, потом через следующий, стены которого теперь пламенели оранжевым скорее благодаря огню, нежели краске, а потом влетел в зеленый. Лабиринт казался бесконечным. Там и сям на льду лежали стонущие участники маскарада – некоторые в разодранных, растерзанных одеждах, один мужчина голый и обгорелый, – но другие моряки останавливались, чтобы помочь им встать, увлекали за собой к выходу. Лед под ногами – там, где не горели парусиновые ковры, – был усыпан клочьями маскарадных костюмов и зимних шинелей, в большинстве своем горящими или готовыми загореться.

– Пошевеливайтесь! – повторил Крозье, волоча за собой спотыкающегося Фицджеймса.

На льду лежал без чувств парень – молодой Джордж Чемберс с «Эребуса», служивший юнгой, несмотря на свой возраст, двадцать один год, и бивший в барабан во время первых похорон на льду, – и, похоже, никто не обращал на него внимания. Крозье отпустил Фицджеймса буквально на несколько секунд, чтобы поднять и взвалить на плечо Чемберса, а потом снова схватил второго капитана за рукав и бросился бежать как раз в тот момент, когда языки пламени по обеим сторонам от них взметнулись к такелажу над головой.

Крозье услышал оглушительное шипение позади.

Решив, что чудовищное существо во всей этой суматохе оказалось у него за спиной, возможно, проламывается снизу сквозь толщу льда, Крозье резко повернулся кругом, готовый отбиваться от него единственным свободным кулаком.

Громадный айсберг шипел и потрескивал от жара. Тяжелые куски льда откалывались от него, с грохотом падали вниз и тоже громко шипели в гигантском огненном котле, который совсем недавно был парусиновым лабиринтом. При виде этого зрелища Крозье на миг застыл на месте, обмерев от восторга: бесчисленные грани ледяной горы, сверкающие отблесками пожара, порождали в воображении образ стоэтажного волшебного замка, залитого ослепительным светом. В тот момент он понимал, что никогда больше не увидит ничего подобного.

– Френсис, – пробормотал капитан Джеймс Фицджеймс, – надо убираться отсюда.

Стены зеленого зала уже рушились, но огонь лишь быстрее распространялся по льду. Стремительные языки пламени уже добежали до последних двух отсеков лабиринта.

Прикрыв лицо свободной рукой, Крозье бросился сквозь огонь, криками подгоняя последних участников маскарада, бегущих впереди.

Он промчался через горящий пурпурный зал. Ворвался в синий, тоже полыхающий вовсю. Северо-западный ветер теперь завывал на все лады, присоединяясь к истошным воплям мужчин, реву огня и шипению льда, и длинные языки пламени метались, бесновались на выходе из лабиринта, вставая на пути сплошной огненной стеной.

Группа из дюжины мужчин – некоторые все еще оставались в изодранных маскарадных костюмах – остановилась перед ней.

– ВПЕРЕД! – проревел Крозье самым своим грозным и повелительным голосом, подобным реву тайфуна.

Впередсмотрящий на салинге грот-мачты на высоте двухсот футов над палубой ясно услышал бы такую команду при ураганном ветре и сорокафутовых волнах, грохочущих вокруг. Мужчины вздрогнули, разом козырнули и бросились сквозь огонь; Крозье последовал за ними, по-прежнему таща Чемберса на правом плече, а левой рукой волоча за собой Фицджеймса, теперь бежавшего порезвее.

Оказавшись снаружи, в дымящемся, обжигающе горячем плаще, Крозье продолжал бежать, встречая на пути некоторых из дюжин мужчин, разбегавшихся в ночи в разные стороны. Капитан не видел среди людей чудовищного существа, но толком разглядеть что-либо в такой неразберихе не представлялось возможным – даже при свете бушующего огня, озарявшего все в радиусе пятисот футов, – и он был главным образом занят тем, что кричал на своих офицеров и пытался найти место, куда положить по-прежнему находившегося в беспамятстве Джорджа Чемберса, когда наконец остановился.

Внезапно раздался частый треск мушкетных выстрелов.