— А я думаю, что она ему очень правится, — сказала Фанни.
— Тогда не понравится Чинг Мей, когда она вернется. Ей не правится, когда мы в какой-нибудь одежде кроме той, что она для нас приготовила.
Это было правдой. Чинг Мей была очень тщеславна, когда речь шла о ее стирке и отглаживании детской одежды. Но как можно объяснить очень подозрительной маленькой девочке, что время не стоит на месте, что одежда изнашивается и что новую одежду приходится готовить другим рукам. А также, что Чинг Мей никогда не вернется…
Казалось невозможным, чтобы Нолли, которой было шесть с половиной лет, могла понять, что произошло, и оставить это знание при себе. И все же на ее лице был этот взгляд сурового понимания, и она никогда не плакала.
Вместо этого она устраивала сцены. Она устроила такую сцену, когда не смогла найти стеклянные шарики.
— Какие стеклянные шарики? — терпеливо спрашивала Фанни. — Дора, вы знаете что-нибудь о стеклянных шариках мисс Нолли?
— Я никогда их не видела, мисс.
— Но вы должны знать о них. Все о них знают! — Нолли топнула ногой, ее глаза метали искры. — Они были в маленькой сумочке, которую Чинг Мей сшила для нас, и Маркус и я всегда играли с ними. Разве не так, Маркус?
— Что? — сказал Маркус.
— Играли нашими стеклянными шариками, глупый!
— Мы давно не играли, — сказал Маркус. — Где наши шарики?
— Разве ты не понимаешь, что я именно об этом спрашиваю кузину Фанни! — потеря стеклянных шариков, чем бы они ни были, не была настолько серьезна, чтобы вызвать на лице Нолли такое страдальческое выражение.
Фанни предотвратила настоящую вспышку раздражения, предложив пойти погулять.
— Мы пойдем в деревню и я покажу вам церковь, в которую вы будете надевать ваши новые костюмы но воскресеньям.
Близился вечер, и солнце покинуло длинные окна над алтарем. Церковь была слабо освещена. Фанни медленно пошла по боковому приделу, дети на цыпочках двинулись за ней.
— Что это? — прошептал Маркус. — Что это, кузина Фанни?
Фанни огляделась. Он указывал на гробницу давнего Давенпорта, того самого, которому приписывали строительство дома в Даркуотере. Хьюго Давенпорт, родился в 1521, умер в 1599. На камне саркофага были с большим мастерством сделаны два изваяния. Сэр Хьюго лежал, высокий и стройный, высеченный из камня кремового цвета, на нем были узкие и остроконечные туфли, борода его была аккуратно подстрижена, а длинный нос стерся до плоского состояния с течением столетий. Жена его, Элизабет, лежала рядом с ним, елизаветинский жесткий плоёный воротник жестко держал ее маленький четкий подбородок. Их ноги доставали до борзой, которая смиренно и верно свернулась клубком, не покинув их в смерти.
Именно эта собака заворожила Маркуса.
— Я бы хотел ее, — сказал он.
— Ты не можешь взять ее, она закреплена здесь, — сказала Нолли.
ebooksa