Огромные тяжёлые ворота никто открывать даже не пытался. Снега на них намело по пояс. Для девушки приоткрыли с нехорошими выражениями, произнесенными невнятно и себе под нос, калитку сбоку. С Марианной дальше отправился только бородач и еще один охранник, остальные, переговариваясь и посмеиваясь, нырнули в гостеприимно горящий желтым прямоугольник двери сторожки. Девушка только тоскливо простонала неразборчиво и затопала вслед за провожатыми по глубокому снегу, который никто и не подумал расчистить.
Бородач обернулся на нее пару раз, тяжело вздохнул, и потянул с плеч куртку.
Марианна честно собиралась вежливо отказаться, но когда ее с головой укрыла горячая ткань, пропитанная мускусным запахом чистого тела и чего-то уютно-кофейного, только посопела блаженно и поплотнее натянула воротник на нос. Капюшона у трофейной куртки не было, так что на волосы продолжали падать снежинки, но полы укрывали ее почти до колен.
Все же есть своя польза в маленьком росте.
К счастью, топать пришлось недалеко. Вскоре из метели вынырнула высокая кирпичная стена с редкими, похожими на зарешеченные бойницы, окошками. Тюрьма, что ли? Несмотря на общее окоченение, по спине Марианны пробежал озноб. Здесь что, попаданок прямиком в карцер бросают? А то и казнят? Она судорожно сглотнула, невольно замедляя шаг. Сбегать уже поздно, калиточка давно закрыта, а с охраняемой территории ей никуда не деться.
Почувствовав ее замешательство, бородач снова обернулся, открывая сливающуюся с серой стеной дверь.
— Это всего лишь приёмник, не бойся. Тебя сначала должны проверить на вредоносность, но сейчас на месте никого нет, потому придется тут переночевать. Это для твоей же безопасности. — туманно объяснил он. Марианну доводы совершенно не убедили, потому что в фильмах для безопасности и блага героев с ними как раз творились самые непотребные вещи, но выбора особого не было. Она последовала за бородачом внутрь, и с облегчением почувствовала, как отогреваются промокшие и озябшие ноги.
Тут хотя бы не мело, пусть температура была далека от африканской жары, но и пронизывающий ветер не добирался.
Длинный, скудно освещённый коридор разветвлялся сразу от входа. В обе стороны шли симметричные ряды металлических щитов, в которых Марианна, подойдя поближе, признала двери.
Камеры!
Пройдя где-то до середины коридора, бородач отодвинул в сторону один из щитов, открывая небольшую каморку. Второй охранник плёлся сзади, притормаживая вместе с девушкой и очевидно отслеживая, чтобы она не попыталась сбежать.
Марианна с тяжёлым вздохом отдала куртку, которую успела обжить и полюбить.
— Спасибо большое. — выдавила она, клацая зубами. Ну, в самом деле, даже в тюрьме должно быть одеяло, а мужику еще смену на морозе стоять. Благородство имеет пределы.
Бородач забрал собственность без лишних слов, и чуть подтолкнул ее, все так же молча, чтобы не задерживалась на пороге.
За спиной Марианны лязгнула, закрываясь, тяжелая амбарная дверь. Горизонтальная, подвешенная на рельсах, та плотно прилегала к пазам, не оставляя даже щели между собой и косяком. Застекленное окошко чуть выше уровня глаз Марианны было к тому же зарешечено снаружи. Точно так же, как и другое окно, еще повыше, на противоположной стороне.
Разувшись и стянув промерзшие и местами покрытые кусочками льда носки, девушка забралась на придвинутую вплотную к стене узкую койку и выглянула на улицу. Кроме бушующей метели и темноты ночи, где-то вдалеке ритмично моргал фонарь.
Потрясающий вид.
Спрыгнув на пол, Марианна огляделась. Помимо койки, в комнате была только занавеска на стене, вроде душевой. За ней обнаружились суровые удобства — крохотный, на две чашки, умывальник с обычным на вид краном, и унитаз. Чистые до скрипа, хоть и побитые жизнью. Уже хорошо.
Девушка разделась, разложила одежду прямо на полу — на вид вроде мытый, хуже точно не будет — присела на узкий лежак, подтянула колени к подбородку и замоталась в одеяло с головой. В камере было довольно холодно, особенно ей, в одном белье, а тонкое покрывало не особо грело, но лучше так, чем на улице или в той подворотне.
Ледяные дорожки, оставленные слезами, неприятно холодили щеки. Разумом Марианна понимала, что плачем делу не поможешь, но себя было жаль.
ebooksa