Кармайн усмехнулся:
– Очень по-женски.
– Если бы я не знала, что ты меня подкалываешь, шеф, я бы тебя кастрировала. Но серьезно, Ра и Руфус – невинные жертвы.
– Именно это я и подразумевал под дурными генами. Пожалуй, мне никогда не забыть объяснение Ра: каково просыпаться каждый день, зная, что половина твоих генов происходит от убийцы-садиста самого худшего толка, а затем проводить весь день, делая что-то хорошее и одновременно неся на себе бремя этого знания.
– Я сомневаюсь, что они когда-нибудь обидели и муху, – резко сказала Делия.
– Или обидят. В этом-то и печаль, Дилз! Дети наследуют грехи отцов так или иначе, по крайней мере в метафорическом смысле.
– Я допускаю это, Кармайн, но в данном случае, надо сказать, Ра и Руфус герои в подлинном смысле.
– Интересно, что они решили не производить потомства.
– Неизбежно для героев.
– Вот СМИ-то повеселятся на процессе.
Когда зазвонил телефон, Делия нахмурилась: «Только не Джесс, о, пожалуйста, пусть это будет не Джесс! Еще ничего не просочилось в медиа, так откуда же…»
Кармайн перевел внимание на окно, за которым наступали сумерки; несколько мощных огней на Лонг-Айленде светили через воды пролива – какой-нибудь ночной матч?
– Это Кори Маршалл, – сказала Делия, подходя и присаживаясь.
Кармайн удивленно уставился на нее.
– Зачем он звонил?
– Он сегодня на хозяйстве вместо Фернандо. Иви Рамсботтом днем совершила самоубийство.
– О господи! – Вскочив на ноги, Кармайн направился было к двери, затем передумал, остановился. – О господи!
– Сядь и выпей, Кармайн, – сказала Делия, держа в одной руке стакан, а в другой – бутылку с бурбоном. – До завтра ты ничего не сможешь сделать, у Кори все под контролем.
Он сделал глоток напитка, более крепкого, чем ему нравилось.
– Как ей это удалось?