Последняя схватка. Армагеддон 2000. Ребенок Розмари,

— Вот он — наш выход.

Священник взглянул на Бенито, который указывал в левый угол. Там на трех ножках стоял сломанный телевизор.

Сначала отец де Карло никак не мог взять в толк, куда клонит Бенито. И лишь когда тот вместе с Паоло начали вслух развивать свои мысли, отец де Карло в сыром лондонском подвале поднял глаза и возблагодарил Господа и озарение.

Глава седьмая

Битый час стоял уже брат Бенито под моросящим дождем. Костюм, который ему выдали, сковывал движения. Брюки плотно прилегали к телу, и он никак не мог взять в толк, зачем люди выдумали такую неудобную одежду. То ли дело просторная и свободная сутана.

Монах стоял у дверей высокого особняка и наблюдал за людьми. Кинжал, завернутый в ткань, покоился у пояса; Бенито незаметно сжимал его рукоятку.

Туристический автобус затормозил у студии. Бенито выскользнул из-под козырька и пристроился в хвост потоку людей, сошедших с автобуса. Он улыбнулся про себя, миновав привратника, а затем охранников в приемной. Вот он уже в студии. Здесь монах отделился от толпы туристов, свернул в ^сторону и направился в туалет. Он зашел в кабину и огляделся. Пока ему везло, и Бенито помолился, чтобы удача и впредь не покидала его.

Монах подождал некоторое время, пока не почувствовал, как уверенность наполнила его душу. И тогда он вышел в коридор. Ему понадобилось минут пятнадцать, чтобы найти студию № 4. Осмотревшись по сторонам, Бенито толкнул дверь. Она тут же подалась, и монах проскользнул внутрь. Здесь было темно. Среди какого-то хлама монаху без труда удалось спрятаться. Теперь оставалось лишь ждать начала передачи.

Дэмьен прибыл сорок минут спустя. Он перекинулся парой фраз с Кейт и продюсером, затем в сопровождении двух телохранителей направился в гримерную. Харвей следовал за ним.

Пока гример усердно занималась лицом Торна, тот заметил через ее плечо телевизионный монитор. На нем уже появились первые кадры передачи «Мир в Фокусе». Дэмьен бесстрастно наблюдал за вереницами беженцев на экране. Люди отрешенно брели вдоль берегов разбушевавшейся реки. И тут в кадре возникла рухнувшая Асуанская плотина. Вода хлестала через пробоины.

Никто не заметил, как на губах Дэмьена мелькнула короткая усмешка,

В гримерной раздался голос Кейт Рейнолдс, доносящийся из двух динамиков: «Израильское правительство категорически отвергает обвинение в причастности Израиля к катастрофе, которая унесла, как было объявлено, около пятидесяти тысяч жизней. Однако многие высказывают опасение, что окончательное число жертв окажется в два раза большим.

У некоторых беженцев уже начался тиф, и, видимо, не избежать тяжелых эпидемий…»

Дэмьен взглянул на дверь, около которой застыли два его телохранителя. Оба уставились на экран монитора.

«Как и в Камбодже, — продолжала Кейт, — основная помощь была оказана не правительством пострадавшей страны, а Соединенными Штатами, в частности «Торн Корпорейшн».

Гример дотронулась было до волос Дэмьена. Тот резко отстранился, коснувшись ее талии:

— Спасибо, я сам причешусь.

Женщина передала Торну расческу и повернулась к столу. Она не первый раз сталкивалась с различными проявлениями тщеславия. Дэмьен Торн, накормивший добрую половину голодающих, настоял на том, чтобы причесываться собственными руками. Любопытно. Но в конце концов у всех людей, волей судьбы заносимых сюда, была своя изюминка. Да и вообще, стоит нацелить на человека телекамеру, как он тут же приобретает какие-то особые черты. Профессия наложила на гримера определенный отпечатцк, она необычайно развила в ней наблюдательность. Позже гример поведала своей приятельнице, что Дэмьён Торн — человек с большими странностями. Кожа его казалась чрезмерно огрубевшей, а кончики пальцев — наоборот — невероятно гладкими. Как будто на них вообще не было ни одной линии, словно они побывали в огне.

К сожалению, та первопричина, символ которой был запечатлен на скальпе Торна, осталась для гримера тайной. Та самая, что много лет назад привела к гибели Роберта Торна и многих-многих других людей.

Дэмьен Торн уложил, наконец, волосы и опять взглянул на монитор.