Скрытые намерения

Келли подался вперед и прочистил горло.

– Сегодня утром один из наших аналитиков заметил всплеск активности на одном из форумов Стражей. Было много разговоров о торговле детьми с целью сексуальной эксплуатации в одной из нью-йоркских школ. Касательно даты и времени высказывались различные предположения, но большинство участников форума сходились на том, что это мероприятие должно состояться сегодня днем.

– А почему, собственно, они так подумали? – спросил Эстрада.

– Один из участников форума обнаружил пару орфографических ошибок в твите одного высокопоставленного сотрудника полиции. Стражи сочли их намеренными – как сигнал так называемой клики, на которую тот якобы работает. Как некое кодированное послание, в котором…

– Господи Иисусе… Забудьте, что я спрашивал, – простонал Эстрада.

– Обычно такая шумиха довольно быстро стихает, но в данном случае имелись указания на то, что некая местная группа вчера, гм… расшифровала это послание и вознамерилась предпринять какие-то практические действия.

– Нам известны личные данные людей из этой местной группы?

– Пока нет, но мы сейчас как раз этим занимаемся. Все указывает на совсем небольшую группу. Менее чем из десяти человек. Мы предупредили полицию Нью-Йорка и попытались связаться со школой, но никто не подошел к телефону. А вскоре получили сообщения о стрельбе.

– Есть какие-то представления, насколько опасны эти психи?

– По некоторым оценкам, группа сторонников теории заговора под названием «Стражи» насчитывает более миллиона приверженцев в одних только Соединенных Штатах. Там можно встретить кого угодно – от скучающих двенадцатилетних мальчишек до восьмидесятилетних бабулек. – Келли пожал плечами. – Дядя моей жены – тоже так называемый Страж, так что можете представить, какая радость для меня встречаться с ним на Рождество. К сожалению, в этой группе состоит и ряд хорошо вооруженных экстремистов, некоторые из которых ранее привлекались к уголовной ответственности. В прошлом году мы арестовали одного такого Стража, который изготовил дома несколько самодельных бомб. Я пока не знаю, с такими ли людьми мы сейчас имеем дело.

Эстрада повернулся к Эбби.

– Вы разговаривали с одним из них – какое у вас сложилось впечатление?

– Я думаю, что люди, с которыми мы здесь имеем дело, чрезвычайно опасны, хотя и не потому, что они агрессивно настроены, – сказала она. – Основная эмоция, которая движет ими в настоящий момент, – это страх. Человек, с которым я общалась, не рвется в бой – он требует, чтобы мы держались подальше, и угрожает причинить вред заложникам, если мы этого не сделаем. Эта осада – явно не то, что он предвидел, и прямо сейчас он чувствует себя угодившим в ловушку, чем явно напуган. И пока этот его страх нарастает, жизни заложников в большой опасности. И, что еще хуже, он крайне подозрителен. Уверен, что полиция желает заложникам смерти. Выражаясь его собственными словами, «чтобы подчистить концы».

– Основное убеждение Стражей заключается в том, что правоохранительные органы контролируются некоей тайной кликой, – объяснил Келли.

– Тогда что мы можем предпринять в этой связи? – спросил Эстрада.

– Прежде всего, нам нужно притушить его страх и дать ему чувство контроля над ситуацией, – сказала Эбби. – Я бы предложила убрать этот вертолет, если он нам не нужен. Я понемногу устанавливаю с ним взаимопонимание и работаю над тем, чтобы он стал воспринимать меня по-другому. В качестве первого шага мне нужно, чтобы он доверял моим намерениям, думал обо мне как о своем союзнике в полиции. С его точки зрения, я уже слышала о Стражах и о том, как они разоблачили Харви Вайнштейна.

– Как они… что? – Эстрада помассировал переносицу.

– Стражи утверждают, что именно они раскрыли правду о сексуальных домогательствах со стороны Вайнштейна, – объяснила Эбби. – Они считают это одной из своих самых крупных побед.

– И вы думаете, что он поведется на ваши заверения в том, что вы ему верите?

– Может, и нет – поначалу. Но все хотят, чтобы им верили. И этим людям нужен союзник. А еще я постаралась подчеркнуть, что он – сострадательный парень, который хочет поступить по совести. Надеюсь, услышав, что я думаю о нем как о сострадательном человеке, он попытается соответствовать этим ожиданиям. Это должно помочь нам в переговорах.