Эбби секунду выждала, затем произнесла:
– Генри сказал, что Тельма ушибла голову. Поэтому я беспокоюсь о ее безопасности. Без медицинской помощи травма головы чревата серьезными последствиями.
– Я думаю, что с ней все в порядке. И звоню я не поэтому. Я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали.
Эбби бросила взгляд на Уилла, испытывая и облегчение, и тревогу. В каждой кризисной ситуации выдвинутые противоположной стороной требования коренным образом меняют направленность разговора. Они дают переговорщику ценную информацию о душевном состоянии объекта. А также указывают на то, что тот смотрит в будущее, а не застрял в ужасающем настоящем. Иногда, когда требования были простыми, их вполне можно было удовлетворить, чтобы продемонстрировать свою добрую волю и наладить отношения… Хотя чаще всего их было трудно выполнить. А в данном случае следовало проявить особенную осторожность.
– Чем я могу помочь в вашей ситуации? – спросила Эбби.
– Помните то сообщение в «Твиттере», о котором я вам рассказывал? То, которое с кодом?
– Помню. Вам и вашим друзьям удалось расшифровать его и догадаться о том, что в этой школе намечается торговля детьми с целью сексуальной эксплуатации. Вот поэтому-то вы и решили помочь этим детям.
– Вот именно. – Голос у него был довольный. – Этот твит разместил шеф детективов Нью-йоркского управления полиции.
– Шеф детективов? – эхом повторила Эбби, подпустив удивления в свой тон.
– Мы требуем от него признания. Мы хотим, чтобы он публично объявил, что это сообщение было отправлено с целью привлечь потенциальных клиентов. Мы хотим, чтобы он признал, что ему было поручено это сделать. Мы хотим разоблачить этих ублюдков раз и навсегда.
Невозможное, безумное требование. Но это определенно было что-то, с чем можно работать. Прежде всего, требовалось сменить тон. Требование прозвучало гневно. Гусеница хотел прижать некую темную клику, которая, как он себе воображал, дергала за все ниточки. Гнев – опасная мотивация, которая заставляет людей замкнуться в себе, не дает им проявлять гибкость. Но Эбби могла зеркально перекинуть его слова обратно к нему, заставить его увидеть свои собственные требования в более позитивном свете.
– Я хочу убедиться, что все правильно поняла. Вы хотите, чтобы шеф детективов признал то, что вы выяснили, – что его твит касался торговли детьми. Потому что, как только он это сделает, люди поймут, что вы поступили правильно и что вы поступили так, как поступили, только лишь для того, чтобы спасти этих детей.
– Да, именно так.
– Если нам удастся пролить на это свет, люди обязательно поймут ваши действия. Особенно если никто серьезно не пострадал.
Небольшая пауза.
– Верно.
– Меня беспокоит то, что если кто-то
– Да. – Он откашлялся. – Тельма… с ней все в порядке. Но здесь есть парень, который и вправду довольно серьезно пострадал. Не по нашей вине. Это был несчастный случай.
– Ладно. Что мы можем по этому поводу сделать? – Если б она сама предложила решение, Гусеница наверняка отказался бы, заподозрив подвох. Ей нужно было, чтобы он сам его предложил.
– По-моему, скоро ему потребуется медицинская помощь. Но сначала я хочу получить это признание.