— Ваше мнение, удастся договориться? Если особо не афишировать, то за возможность работать в Новгороде я готов платить этой фирме разумную сумму. Где-то в пределах не более трёх тысяч. Долларов, разумеется. Но, это официально оформлено должно быть, как оказание нам охранных услуг. Всё должно выглядеть в глазах владельцев фабрики безупречно. Платим за охрану, а не за право там работать. Это — наша принципиальная позиция.
Игорь Юрьевич, по-моему, слегка увлёкся. Рассуждает о том, чего ещё нет. Ведь неизвестно, о чём там в Новгороде речь пойдёт при следующей встрече.
Но, всё равно — шеф явно повеселел, увидел, как говорится, «свет в конце тоннеля». Так и сказал:
— Надеюсь, всё срастётся. Работайте дальше в этом направлении. И, как там у Вас в органах говорят: «Родина Вас не забудет». А пока ждёте известий из Новгорода, не забывайте и о текущих делах.
А я рад бы забыть, так они обо мне не забывают.
38
Совершенно случайно заехал на следующий день на Северную развозку и сразу увидел буквально бегущего навстречу Рината. Ну, вот, опять что-то случилось. Хоть бы раз с хорошими вестями, просто на чай пригласили бы, с пряниками…
И точно, только я открыл дверь машины, тот с ходу:
— Юрий Викторович, беда. Директор наш, Фёдор Петрович, похоже умом слегка тронулся! Меня не слушает, ходит, как под гипнозом… Весь не в себе… Прямо не знаем, что и делать…
Господи, думаю, только этого нам не хватало. Всякое уже бывало, но, чтобы на работе кто-то с ума сошёл?… Вышел из машины, поздоровался и, не отпуская руки, прошу Рината спокойно доложить, что же всё-таки произошло. Тот просто сказал:
— А давайте пройдём в кабинет директора, и Вы сами послушаете Фёдор Петровича.
Действительно, надо, как говорится, с первоисточником пообщаться. А выводы потом сделаем.
В кабинете застал нашего уважаемого директора. Вид у него и вправду, был не очень… Обычно уравновешенный и уверенный в себе солидный человек сейчас, так скажем, «потерял лицо». Вид имел растерянный, слегка испуганный и какой-то суетливый.
Очень вовремя мы вошли — тот раз сейчас просил кассира выдать ему под расписку сто восемьдесят тысяч, почему-то объясняя, что сам во всём виноват и позже позвонит Бокову, чтобы согласовать этот займ с рассрочкой на несколько месяцев. Услышав этот бред, я сразу заподозрил, что Ринат в чём-то был прав.
Выпроводив слегка обалдевшую девочку кассира из кабинета, я усадил трясущегося директора перед собой и спросил:
— Ну и что такого у Вас, дорогой, случилось, что из кассы столь огромные деньжищи без спросу хотели взять?
— Да я отдам, отдам… Мне срочно надо. Сам виноват… — залепетал он.
— В чём виноват и кому отдам? — Ринат, принеси воды, Федору Петровичу явно надо успокоиться, — попросил я своего зама.
Вода оказалась кстати. Фёдор Петрович, отхлебнув из стакана, стал явно успокаиваться и начал более-менее внятно рассказывать про свою беду.
Всё оказалось до банального просто. Вернее, просто для меня и Рината — мы же из органов и к такому всегда готовы. А вот Фёдор попался, как пацан. И не осознавал этого. До него просто не доходило…