А Сашка предлагает собрать друзей и толпой идти — количеством гопников попугать. Маринка тоже что-то попыталась вставить…
Приходится снова объяснять, почему ни малейшего шума при решении данной проблемы допускать нельзя. Вроде доходит. Но, Вовка всё равно твердит, что одного не пустит. Повышаю голос — ну достало уже одно и то же повторять. Прямо как милиционерам приходится объяснять — два раза и помедленнее.
Ровно в 17.00 подъезжаю к шлагбауму. Там уже человек пять стоит, ждут. «Мелкого» пока не видно. Те, увидев, что я один и машины к ним больше не едут, заметно успокаиваются. Довольно вежливо просят пройти с ними. А чего им мне грубить, приехал человек в хорошем костюме, галстуке, держится спокойно, уверенно. Чего ему грубить? Не надо… Мало ли, кто он? Мало ли, как дело обернётся?
Проходим в какую-то ремзону, оборудованную из трёх совмещённых бетонных гаражей. В углу место отдыха оборудовано: стол стоит, пара засаленных диванов, табуретки. И там с искомым «товарищем» трутся ещё трое. Итого — уже девятеро против меня одного. Весело.
«Мелкий», увидев меня одного-одинёшенького, тоже как-то сразу повеселел. Несколько развязано эдак поздоровался и спрашивает:
— Ну, и чего надо? А почему один прибыл? И что дружок извиниться не приехал за вчерашнее? Ведь обидел он нас, из кафе выгоняя… Проставиться теперь должен… И вообще…
— Вот, ты парень и борзый, — отвечаю, — кликуху свою точно оправдываешь. Или перед своей шоблой пальцы гнёшь, авторитет зарабатываешь? Аль своим показываешь, чему на зоне научился? — тут уже и я на него вызверился, а потом спокойно так достаю удостоверение, медленно раскрываю и подношу прямо к носу слегка «взбледнувшего» Бурого так, чтобы он прочитал всё, что там написано.
— Да это, скорее, не мне, а тебе надо. Я так понимаю, что ты недавно откинулся. Так что судимость-то точно не погашена на сегодняшний день. А это означает только одно — за незаконное хранение и ношение огнестрельного оружия и покушение на убийство никакого условного срока тебе даже теоретически не светит — даже если Падва вместе с Резником приедут и захотят тебя защищать. Уж у меня хватит друзей-знакомых, чтобы тебе по максимуму срок накрутили.
И дальше, так же спокойно продолжаю:
— Я бы тебя точно посадил, потому что человек, который стреляет людям в лицо — должен сидеть, — тут «мелкий» несколько задёргался, но промолчал, — но мой друг просит решить с тобой вопрос по мирному, по-хорошему. Он говорит, что не хочет ни с кем ссориться — ведь живут они тут. И он, и жена и сын работают тут же и не хотят проблем с местными. Добрые они, — поясняю, — а я — нет. Я считаю, что преступник должен быть наказан. Но, раз мой друг просит тебя не сажать, то в этот раз пойду ему навстречу.
Тут Колян выдохнул и кореша его загомонили:
— Это правильно, по-нашему — по-пацански.
Я поднял руку, прекращая их «базар» и продолжил:
— Но, ты стрелял моему другу в лицо, ещё бы три сантиметра выше и в висок попал бы. Что тогда? Да и сейчас он весь перебинтованный ходит, сколько лечение продлится, никто не знает. Работать точно пока не сможет. Поэтому справедливо будет, если ты лечение и моральный ущерб оплатишь.
Бурый понимающе кивнул и полез в карман — похоже, именно к такому повороту событий был готов. Торжественно достал пачку денег и бросил на стол:
— Я так и думал. Вот, целая «котлета». Передай на лечение, — и как-то гордо так оглядел своих дружков.
Я, не дотрагиваясь до денег, спокойненько и говорю:
— Так это на лечение, а за моральный ущерб?
Тот сразу сник:
— Вам, что-ли, ещё платить надо?
ebooksa