Хьяльталин бросил на него взгляд.
– Ты же сказал, что веришь мне.
Конрауд встал. Он больше не видел смысла в этом разговоре.
– Я сказал, что не уверен до конца. Мне не надо было этого говорить. Тебе не надо было принимать это во внимание. Ты до сих пор единственный подозреваемый. Это не изменилось. И то загадочное бегство тоже не улучшает твоего положения.
– Но ведь ты говорил…
Хьяльтлин неоднократно требовал от Конрауда, чтоб полиция обратила взоры в другую сторону. Полиция считала, что сделала в том смысле достаточно. Все указывало на Хьяльталина. Когда-то после долгого дня Конрауд был усталым и в плохом настроении и высказался так, чтоб Хьяльталин услышал, что, наверно, он невиновен, и, может, полиция просто недостаточно рассмотрела другие возможности. Хьяльталин ухватился за эту фразу.
– Для чего ты позвал меня? – спросил Конрауд. – Тебе же нечего мне сказать. Ты по-прежнему твердишь все одно и то же, как раньше.
– Ты единственный человек, с которым я могу поговорить. Я тебя знаю. Иногда мы беседовали и о других вещах кроме этого проклятого Сигюрвина.
– Это было давно.
– Я думал, мы друзья.
– Это ты неправильно думал.
– Да ну?
– Увы, это так. Никакие мы не друзья, и тебе это известно. Не знаю, что ты пытаешься, но…
Тут он увидел, что Хьяльталин разозлился. Конрауду удалось его задеть.
– Ты… По-твоему, ты чем-то лучше меня? Простейшего дела раскрыть не можешь!
– Давай прекратим. Надеюсь, тебе не слишком плохо, ты поправишься, и… мне очень жаль видеть тебя в таком состоянии, но помочь тебе я ничем не могу, увы. Так что…
– А тот придурок, Лео, в полиции все еще работает?
– Лео? Да, а что?
– Сволочь он, вот что. Он меня сломать пытался. Все талдычил, что я вру. И что я виновен.
– Ты про многих из нас говорил то же самое.