– Чрезвычайно увлекательная история, – Гвоздарев отошел к большой деревянной фотокамере с кожаными мехами, укрепленной на тележке с колесиками, и посмотрел на клиентов через ее объектив, – но зачем вы мне ее рассказываете? Какое она имеет ко мне отношение?
– Полагаю, самое прямое, Василий Ионович, – сказала Маруся. – Кстати, ничего, что я вас так называю? Ваше настоящее имя другое, не так ли? Хотя за тридцать с лишним лет вы, по-видимому, уже привыкли и к этому…
Гвоздарев явно занервничал.
– Так вот, – Маруся облизала пересохшие губы. – Меньше месяца назад этот человек случайно встретил на улице в Чкаловске бывшего военнопленного Семена Захарова. Семен был среди тех пленных, которых заставляли закапывать ящики с архивами на территории костела Святой Анны. Прошло тридцать лет, но «сурок» узнал Семена. И Семен узнал его. За что и поплатился. «Сурок» выследил его или специально выманил в незнакомую Захарову часть города, а потом ударил ножом. Такому удару обучали в немецкой диверсионной школе…
Третьей жертвой «сурка» стал начальник поисковой экспедиции, слишком близко подобравшийся к спрятанным глубоко в земле архивам, которые «сурок», храня верность немецким хозяевам, стерег все эти годы…
– Мне кажется, вы пришли не фотографироваться, а морочить мне голову, – надтреснутым голосом сказал Гвоздарев. – Вынужден просить вас уйти, мне некогда выслушивать подобные инсинуации…
– Неужели вам не хочется узнать, где вы ошиблись, Василий Ионович? – спросила Маруся. – Вы, наверное, убеждены, что все просчитали, не оставили никаких следов и никто ничего не докажет? Но на самом деле вы наследили. Ваши отпечатки обнаружены и на ноже, которым ранили Семена, и на чашке, из которой отравили Симу, и на…
– Бред! – взорвался Гвоздарев. – Вы всерьез полагаете, что человек с моей выучкой и опытом может так ошибиться?! Я не мог наследить, потому что работал в перчатках! Тоже мне пинкертоны! Да что вы знаете, молодежь зеленая?! Вы думаете, все эти годы мне было легко?! Но у меня была миссия! Миссия, понимаете? Да что вы можете понять…
Маруся сама не ожидала, что ее простенький и банальный прием возымеет такой эффект.
– Если ошибусь я, поправьте меня, – предложила она. – Отравление Симы угарным газом – тоже дело ваших рук. Как потоп в читальном зале и манипуляции с ключом от библиотеки. Вы подстроили потоп в библиотеке, чтобы выманить Симу из дома, а самому пробраться туда и закрыть печную задвижку, верно? И короткое замыкание вкупе с пожаром тоже вы организовали…
– О нет, мне чужие грехи ни к чему, своих хватает, – возразил Гвоздарев. – В этом бардаке розетки и без того на соплях держатся. Так что пожар – это, пардон за каламбур, чистой воды совпадение. А Сима ваша сама виновата: если б не ее дурацкая затея с запросами, была бы сейчас жива-здорова. А я ведь ее просил не посылать никакие запросы! Так нет же, ей же нужно было «восстановить справедливость»! Восстановила?
– Эх вы, – тихо сказала Маруся, – так красиво рассказывали о жанре портрета, о внутренней сути человека, о застывшей музыке… Я думала, вы – художник с большой буквы, а вы – хладнокровный убийца. На вашем счету наверняка больше, чем три жертвы. Ничего, следствие разберется. А миссию свою вы все равно не выполнили. Мы теперь знаем, где находится архив.
– Он затоплен, до документов вам никогда не добраться!
– Не переживайте, обязательно доберемся, – вмешался все это время молчавший Воронов.
Гвоздарев, как будто опомнившись, бросил быстрый взгляд по сторонам, руками сильно толкнул тяжелую фотокамеру на колесиках на Марусю и Андрея и бросился к занавеси, за которой скрывалась потайная дверь. Стукнула щеколда, из-за занавеси повеяло холодом.
– Я за ним, – Андрей сунул Марусе в руки портфель и кинулся следом.
Маруся на секунду застыла посреди павильона, прижимая к себе портфель. Затем ее внимание привлек странный скрип, доносившийся из соседней комнаты. Заглянув туда, она увидела Любовь Павловну, сидевшую в кресле-качалке с котом по имени Бисмарк на коленях. Любовь Павловна смотрела невидящим взглядом в огромное наклонное окно.
– Вы знали? – спросила Маруся.
– Догадывалась, – поглаживая кота, ответила Любовь Павловна, – я много лет уже с ним рядом. Не раз хотела пойти и рассказать… Не смогла. Я ведь любила его, сильно любила. Любовь, милочка, зла… Бася, подожди немного, сейчас пойдем, дам тебе покушать.
Маруся с наслаждением вдыхала морозный воздух на крыльце фотоателье, когда к ней подбежал взбудораженный Малышев.
ebooksa