— Теперь, как никогда,— спрос на людей стремительных и беспощадных. Только они спасут русскую нацию. Да, да! Нам нужна нерассуждающая стремительность.
— Савинков — все же азартный игрок.
— Совершенно верно, но вместо червонцев он ставит на кон собственную голову...
— Не терплю блаженных оптимистов. И не верю, что со взятием Москвы исчезнут красные бесы...
— С золотым запасом России, с помощью союзников, а союзники-то — англичане, французы, чехословаки, всю Европу молено бросить на колени.
— Союзники, союзники! Вчера Васька Крестовников для них попойку закатил — дым стоял коромыслом. Разошлись за полночь. А Васька этак горестно говорит: шуба на соболях исчезла. Кто бы мог подумать, союзнички...
— Воры и подлецы! Исчезли человеческие единицы, остались одни нули...
В раскрытых окнах виднелось нежное, как атлас, небо, тополя, темные от прошедшего дождя, стояли блистающими рядами; свежий воздух смешивался с запахами вина, табака, пота. У Долгушина закружилась голова, терпкая печаль сжала сердце. Фанфаронный многозначительный треп, легкомысленная болтовня, трещавшие как веселый костер, постепенно растравливали его ум. Легкая печаль разрасталась в злобную тоску: «Неужели эти самодовольные буржуа мечтаірт править Россией? Глухие и слепые ко всему, кроме наживы, они заменят нас, дворян? Как бы не так! Мы выбросим их, когда восстановим Россию».
Устав от пьяной болтовни и спертого воздуха, он вышел на балкон: там, опершись на перила, курил Савинков: распаленный глазок папиросы освещал его губы.
— И вы не вынесли глупостей, ротмистр?
— Ужасно!—Долгушину захотелось излить свою тоскливую злость перед человеком, которого он не знал, но уважал и в душе побаивался.
В наступивших сумерках их лица странно белели: над балконом клубились табачные дымки, уже погасли блиставшие дождевыми каплями тополя.
— Действовать надо, не то все пропало,— заговорил Савиш ков. — Невозможно надеяться на левых эсеров, пьянеющих от собственной болтовни и половинчатой политики. Вы человек действия, ротмистр?
— Я бы хотел, Борис Викторович, участвовать в готовящемся походе на Свияжск. Буду полезным, потому что люто ненавижу красных.
— Нам теперь необходимы лютые. Без лютости большевиков победить нельзя.
На балконе появился генерал Рычков, тихо попросил:
— Прошу пройтй ко мне в кабинет, есть важные новости.
В кабинете уже находились полковник Каппель, адмирал Старк, капитан Степанов, поручик Иванов. Адмирал вытирал платком вспотевшую шею, Степанов фыркал и сопел, Каппель и Иванов тихо, но нервно разговаривали о чем-то неприятном для поручика.
— Только что стало известно, господа, — сказал Рычков,— на станцию Свияжск прибыли крупные политические деятели Совдепии.
— Прекрасно! — рассмеялся Савинков. — Есть возможность ухватить за хвост этих красных деятелей. Не правда ли, Владимир Оскарович?
ebooksa