— И не говорите, вы правы, Мишель,— согласился Карет-ский (наедине он называл Тухачевского только по имени).
Командарм опять остановился у окна, сложил на груди руки, собираясь с мыслями. Ему и Каретскому, новому начальнику штаба, предстояло кропотливое и строгое дело — разработка плана Сызранско-Самарской операции. Она была значительно сложней, чем операция Симбирская.
— Вы говорили, Мишель, что надо сохранять материалы о боевой деятельности нашей армии. Я набросал вот такое письмо.
— Да-да, слушаю...
— «Русская революция всколыхнула весь мир. Она — начало новой истории человечества, и мы обязаны сохранить потомству исторические памятники войны классов в России. Прошу командиров и комиссаров прислать в штаб армии свои заметки — разборы операций, взгляды на ход военных действий, иллюстрируя их схемами и комментариями»,— прочитал Ка-ретский.
— Хорошее письмо! Исторические события нужно закреплять немедленно, иначе они искривляются во времени. Искривленная история — наука безобразная и опасная. Кто там за дверью? Войдите! — крикнул Тухачевский.
Адъютант подал ему какую-то бумагу. Тухачевский пробежал текст: «Российский главный штаб командирует в распоряжение штаба Первой армии т. Энгельгардта А. П. Начальник штаба Раттель».
— Где этот товарищ? — спросил Тухачевский.
— Ожидает в приемной.
— Позовите.
В кабинет вошел светловолосый, синеглазый человек в потертом френче, артистически непринужденно вскинул руку к козырьку фуражки.
— Гражданин Энгельга’дт. — Синие влажные глаза его просияли еще сильнее, он невольно подался в сторону Тухачевского.
— Здравствуйте, Анатолий Петрович, — протянул руку командарм. Вошедший почтительно прикоснулся к ней. — Никак не предполагал встретиться с вами в Симбирске.
-— Пе’ешел на сто’ону на’ода, как и многие наши пат’иоты. Служу ве’ой-п"авдой, как положено истинному г’ажданину своего отечества, — ответил, грассируя, Энгельгардт.
Анатолий Энгельгардт был не только земляком Тухачевского, но и сослуживцем; он командовал в Семеновском полку второй ротой. Энгельгардт имел славную родословную, его деду в Смоленске стоял памятник. Комендант Смоленска, генерал Энгельгардт отказался передать Наполеону ключи от города, за это и расстреляли его французы. Энгельгардт гордился славой деда, но среди гвардейских офицеров слыл бретером и себялюбцем. Между ним и Тухачевским были холодные отношения, но сейчас командарму пришлось отнестись к сослуживцу сердечнее. Он
представил Энгельгардта начальнику штаба. Каретский обрадо* вался еще одному знающему, опытному офицеру.
— Я подберу вам подходящую должность, — заговорил Каретский, когда они остались вдвоем. —"Наш штаб дает возможность проявить свои таланты как офицерам, так и солдатам,
— Дивно, п’елестно начинать службу под вашим пок"ови-тельством. Клянусь служить вам со всеми -благо’одными по"ы-вами, — сказал Энгельгардт.
— Не мне, а народу, — вежливо поправил Каретский. .
— Угощайтесь, будьте любезны. — Энгельгардт развалился в глубоком кожаном кресле, закурил пахучую сигарету. — Си-га’еты из запасов начальника главного штаба. Ведь и он состоит на службе его величества на’ода...
ebooksa