В Евангелии от Иоанна Свет, по сути говоря, совпадает со Словом, творческим началом Божества. То же и в книге Бытия, где Свету принадлежит первенство в акте созидания: «И сказал Бог: да будет свет; и стал свет» (1, 3).
Любопытна исходная причина столь частой ассоциации Света и Божества. Несомненно, речь здесь должна идти о «криптомнезии», то есть воспоминании, возникающем в ходе процесса бессознательного и архаического (тайного) запоминания, воспроизведении образа-архетипа, материализуемого в солнце или молнии, который скоррелирован восприятием сверхъестественной силы, которым обладали наши отдаленные предки. Но увы, сказав все это, мы тем не менее так и не раскрыли существа проблемы. «Возврат к прошлому» еще не объяснение.
Правда, можно было бы, с известной долей осторожности, обратиться к тому, о чем писал в свое время психолог и философ Уильям Джеймс относительно мистических состояний. По его мнению, эти состояния «раскрывают правдоподобные горизонты истин какого-то иного порядка, доверие к которым тем больше, чем сильнее они отзываются в глубинах нашего сердца»[27]. Если допустить, что суждение Джеймса верно, тогда, быть может, справедлива и корреляция световых образов с Божеством.
Как утверждает Лайонель Уилкинсон[28], символ Света — это не просто поэтическая метафора, обозначающая Бога, который, впрочем, может быть обозначен и каким-то иным образом; этот символ на языке человечества является наиболее подходящим для того, чтобы рассказать о реальности, которая трансцендирует и в то же время охватывает, проницает и направляет всякую другую реальность. Стоит, пожалуй, задуматься над тем, как и при каких обстоятельствах мы впервые осознали присутствие света в своем существовании. Быть может, тогда мы лучше поняли бы, почему апостол Иоанн в Первом послании (1,5) утверждает одно: «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы». Свет делает возможными все формы высшей деятельности. Он определяет, окружает нас и дает нам возможность видеть. Он руководит нами и рассеивает в нас опасение тьмы.
После того как раскрыта Книга Священного Закона, начинается работа во славу Великого Архитектора Вселенной. С этого момента братья не имеют права обсуждать политические или религиозные вопросы. Символически это означает, что в храме недопустимы разговоры, которые разъединяют людей в их мирской среде возжжены три свечи в память Знания, Красоты и Силы, символически представленных в храме статуями Минервы, Венеры и Геракла. Имеется в виду, что эти символы призваны просвещать, согревать светом и укреплять трудящихся в храме.
Использование свечей восходит к деятельности оперативных масонов. К началу XIV в. относится свидетельство, согласно которому этот обычай — «возжечь свечу» впервые появился в практике одного из масонских братств в Линкольне. Нередко масонское братство именовалось в обиходе по этому ритуалу «собранием возле свечи»[29].
В современном масонском ритуале, однако, свечи приобрели значение, которое не совпадает с первоначальным. В средневековье свечи имели значение «дара по обету». Не следует забывать, что средневековое масонство генетически связано с католичеством. Сегодня свечи в храме являются своеобычным напоминанием о культе огня. Прав, видимо, такой исследователь масонства, как Буше, когда он напоминает в своей «Символогии масонства» о зороастрийском происхождении обычая возжигания священного огня[30].
Особое значение имеет также, на наш взгляд, возложение Квадрата ложи. Обычно речь идет о четырех угольной хоругви, на которой изображены основные символы храма. В прошлом Квадрат, как правило, изображали мелом на полу храма, затем, по окончании работы, чертеж стирался. Смысл этого ритуального жеста, быть может, связан с символическим воспроизведением сопряжения микрокосмоса (Квадрат) с макрокосмосом (Храм). В одном из кратких и загадочных текстов, приписываемых Трисмегисту, «Изумрудной таблице», сказано, например, что «пребывающее вверху и пребывающее внизу взаимоотражены и в этом чудо единого».
Итак, работа начата. Известно, что в ложах обсуждаются самые разнообразные вопросы. Атмосфера, окружающая труд культурного строительства личности, происходящего в храме, на наш взгляд, достаточно выражена в словах, сказанных Великим Мастером Дино Сальвини. «Когда высказывается кто-либо из брать- утверждает Сальвини, — делает он это лишь для чтобы предложить окружающим лучшее из того, что о есть… И никто не вправе прерывать его или одернуть замечаниями, пока он говорит, ибо излагаемые мысли и есть та истина, которую он обрел. Только в момент наступления «вечери любви» другим братьям позволено высказать в дружеском тоне свои собственные соображения…»[31].
Читатель, вероятно, уже успел заметить, что мы не заметно перешли к описанию ритуала. Согласно Генону, «ритуал в исконном своем значении — это то, что исполняется соответственно порядку»[32]. Сам термин предположительно является дериватом с санскритского «rta» — космический порядок, упорядоченность. По мнению Бенуа, «в этих церемониях нет ничего случайного». Ритуал наделяет телесной оболочкой действие, переживаемое как священнодействие, равно как храм является воплощением священного пространства. Вообще говоря, современное человечество уже совершенно утратило ритуальное самосознание, хотя те или иные осколки ритуальности до сих пор присутствуют в целом ряде проявлений «мирской» жизни, идет ли речь о политических манифестациях или военных парадах. В церквах всех вероисповеданий совершаются ритуалы, которые в большинстве случаев или не понятны, или не вызывают полного сопереживания у тех, кто является их участником. Ритуальное самосознание, являющееся, по сути дела, способностью динамического включения в священную реальность, давно выродилось в бездумное воспроизведение внешних форм. Масонские ритуалы, следовательно, так же являются специфическим феноменом, несводимым к обыденной ритуальности, так как они построены на философском осмыслении и активном сопереживании. Об этом, правда, нам придется еще раз говорить в связи с инициацией Ученика и последующими степенями посвящения. Однако, прежде чем перейти к этому вопросу, нам представляется нелишним сказать несколько слов об историко-символическом значении основных элементов храма.
В храме пребывает ложа — первичная организационная ячейка масонов. Часто термином «ложа» называют расширительно весь храм. Начиная с ХШ в., действительно, ложа была тем местом, где собирались средневековые масоны. Обычно ложа находилась вблизи строительной площадки, на которой трудились братья. Синоним ложи и сегодня — цех. Предположение Рагона, согласно которому ложа, в которой символически отображена Вселенная, сводима к санскритскому «loka» (мир), по нашему мнению, не может считаться доказанным[33].
Масонский храм в верхней своей части не завершен, что призвано символизировать возможность и необходимость улучшения масонского труда и вечное стремление человека к совершенствованию. Храм ориентирован — Мастер пребывает на Востоке. Согласно Джонсу[34], ориентация масонского храма резко отличает его от иудейской традиции, с которой в целом ряде отношений связана масонская ритуальность. Так, например, священное место скинии иудеев — на западной стороне, вход в храм — с Востока. Ориентация масонского храма руководствуется критерием универсальности. Дело в том, что, определяя свое местоположение в священном пространстве, человек, как правило, представляет Восток как источник физического и духовного света. Всякий, кто изучал историю архитектуры, не может не обратить внимание на то, что большинство храмов и святилищ сориентированы на Восток.
Большой интерес представляет с точки зрения символогии прямоугольная форма самого храма. Не станем, однако, подробно задерживаться на предположении Буше, считающего эту форму доказательством связи масонства с пифагорейством и его геометрией. Обратим внимание читателя разве что на факт совпадения прямоугольной формы масонского храма с представлениями Косьмы Индикоплова, сформировавшего религиозную византийскую топографию. По этим представлениям земля, воспроизводимая в культовом здании, имеет «прямоугольную» форму и ограничена четырьмя стенами[35]. Как подчеркивает Бенуа, «движение по окружности — это всего лишь продолжение развития центра в его динамическом аспекте, тогда как квадрат является его статическим выражением». С символической точки зрения в этом кроется причина, отчего человек стал пользоваться четырехугольными символами для изображения Земли, считавшейся издревле неподвижной, статичной опорой, вокруг которой вращаются небеса. И в самом деле, Земля представлена в масонском храме прямоугольным его основанием. Потолок — небо, не имеющее пределов.
При входе в храм, как уже было сказано, расположены колонны В и J. Они призваны обратить взор входящего к библейской традиции. Действительно, в Третьей Царств (7, 21) читаем: «И поставил (Соломон) к притвору храма; поставил столб на правой стороне, и дал ему имя Иахин, и поставил столб на другой стороне, и дал ему имя Воаз».
Иахин (Jachin) и Воаз (Boaz) на древнееврейском приблизительно означают соответственно «утвержденный Богом» и «утвержденный силой». По мнению У. Порчатти, колонны обозначают рубеж, за которым «умирает человеческий дух»[36]. Две колонны фасада готических соборов, судя по всему, имеют то же значение. Любопытно отметить, что у австралийских аборигенов арунта племенная инициация совершается меж двух символических колонн (столбов), построенных из стволов или ветвей дерева и сориентированных на Север и Юг — точно так же. как и в масонском храме[37].
На капители колонн (одна из них в дорическом, другая в коринфском стиле) возложены соответственно глобус, символизирующий всемирность и универсальность масонства, и три граната, являющихся образом плодородия природы.
Пол храма в виде шахматных клеток чередованием белых и черных квадратов символизирует космический дуализм. При этом Амбези отмечал, что масон «видит в универсуме проявление Высшей единой сущности, в ритмах Космоса различает взаимодействие двух начал (либо полярность), которые исторгаются этой Единой сущностью»[38].
Белое и черное, свет и тьма… В этом содержится осознание противостояний и внутренней разорванности (расчлененности) бытия, а также необходимость восстановления разрозненности в духовное единство. «Тьма и свет переплетены в геометрическом узоре мозаичного пола, — пишет Буше, — и сплетены воедино, если бросить взгляд на осевые линии плит, в то же время, казалось бы, отделяющие их стыки образуют прямой путь, когда белое или черное пространство оказывается то справа, то слева по ходу движения. Эти линии и являются путем, которым следует инициируемый»[39].
Следовательно, символически масон прокладывает свой путь как бы между полями — черным и белым.
Это и есть тот самый «тернистый путь», который ведет к освобождению. Его символика присутствует в Евангелии, в писаниях арабских мистиков, в средневековых рыцарских легендах, где герой должен преодолеть, ступая босыми ногами и не имея на руках перчаток, путь, пролегающий по знаменитому «лезвию ножа». В понимании масонов «тернистый путь» — это равновесие противоположностей существования. Вспомним, кстати, что, согласно аналитической психологии школы Юнга, главная терапевтическая задача — «индивидуализация» или «скоугление» личности — достижима только благодаря акцептации человеком собственной тени, иными словами — материально-телесных и темных сторон своей психической структуры посредством осознания одновременного присутствия в себе «animus» и «anima» (характерных черт мужского и женского архетипов), наконец, посредством интеграции доминирующей психологической функции (неважно — мысль она или чувство, ощущение или интуиция) с противоположной ей и ее же компенсирующей. В любом случае речь идет о синтезе противоположного. Мозаичный пол храма, разумеется, несет и классическую декоративную нагрузку. Геометрический мозаичный узор издревле, напоминает Регини, назывался узором муз[40].
ebooksa