Цена слова

В дверном проходе застыл шейх с дробовиком. Злые, карие глаза смотрели в простреленный затылок бывшего главы охраны.

— Откуда ты знал? — Зло бросил шейх, всё ещё не понимая, верить ли мне или спас ему жизнь с каким-то умыслом для себя или любой из противоборствующих сил. Благо тех в стране пруд пруди.

— Твой брат тоже знал. Знания опасны, как сказал Джаран. А тебе ещё жить и жить. Ты же хочешь дожить до ста лет?

Шейх скривился, переваривая услышанное. За каждым словом стоял десяток. Я ж простой, слова простые, а он думал по-восточному, серое вещество едва ли не кипело.

Он умней меня, признаю. Взращённый на благодатных землях, впитал мудрость сур и суфиев, но есть одно «но». Он учился в Гарварде и перешёл на западное мышление.

А я учусь у жизни.

— В конце коридора мой кабинет. Там кейс. Забирай деньги и уходи. — Обронил шейх, войдя в комнату.

Я переступил Джарана и прошагал к выходу.

Не оборачиваясь, обронил на прощание:

— Шейх, мой тебе совет. Сдай это всё военное барахло на свалку. Через дорогу на втором этаже живёт Охмар. Хороший поставщик. Обменяет старьё на новые образцы.

— Я подумаю.

Вздыхая, я покинул дворец шейха с небольшим кейсом в руке. Под палящим солнцем бодро зашагал вдоль узких, душных улочек, вдоволь политых кровью за последние годы.

Ветерка бы, а то солнце расплавило так, что размышлять больше не могу. Стоит выпить немного кофе. «Арабики». Надеюсь, к вечеру найду приют, где смогут приготовить настоящего кофе и желательно на песке, не меньше. На концентрат в пакетиках больше смотреть не могу, хотя на зоне пил, как нектар вместо опостылевшего чифиря.

Вкусы меняются. Когда живёшь на грани, хочется лучшего. Каждый день может оказаться последним. Копить запасы в общак, растягивать удовольствие, это для размеренного распорядка зоны. Здесь же в горячей точке кровь кипит и не до сна.

Едва прошёл полквартала, как стремительно выскочивший из-за угла тонированный джип «Хаммер» уничтожил на корню хорошее настроение. Это было ещё хуже палящего солнца и духоты вместе взятых.

Трое в бронежилетах и касках казались лишними в этом сухом, жарком мире. Не умеют разговаривать, не умеют мыслить. Только сила и напор. Их ненавидел каждый житель этой некогда свободной страны. Жёлтые комбезы, каски. Слишком бросаются в глаза на фоне белых одежд и покрытых челмой голов.

Меня без разговоров запихали в салон на заднее сиденье, и военный джип рванул с места. Пара «Узи» заботливо ткнулись в бок.

Слева сидел китаец, справа негр, за рулём латинос и только майор Хендрикс представлял американское «большинство».

— Хендрикс, вам бы ещё женщину, толстого и собаку. И скоро правительство припишет вам внеочередное повышение. Вы такой политкорректный, — заметил я.

— Самойлов, вы выходите из-под контроля, — прервал майор.